Нечисть. Ведун - Tony Sart Страница 38

Нет, не мог припомнить. То ли со страху, то ли и впрямь не было такого.

Между тем, не дождавшись ответа, гостья продолжала:

– Вижу, чую, узнал ты меня. – Улыбалась нечисть вроде дружелюбно, но веяло от всего этого гибельным притворством. – Вас и признавать такое учат, да и описания любите вы. Зарисовки всякие, записочки. Уж про меня там пару строчек накарябано.

Она указала в сторону сумы, где валялись заметки.

Собрав всю волю в кулак, я судорожно кивнул.

Как было не узнать лихо – одну из самых гибельных небыльников, верховодницу всех бед и лихоманок, влекущую горе и несчастье.

Она задумчиво кивнула в ответ.

– Да, да. Что тебя сюда занесло – спрашивать не буду. Даже нам судьбу коверкать не с руки. Да то и неважно. Что Алчба полез со своими клятвами, конечно, досадно, но дурачка осадить надо было давно. Не впервой он к тебе присматривался. – Лихо с удовлетворением изучала мое ничего не понимающее, ошарашенное лицо. Махнула лапищей. – Ой, да не смотри ты так. Интерес у нас к тебе есть. И интерес не меньший, чем у твоих Ведающих. Как вы там говорите? Есть Быль, есть Небыль, а ведуны между ними мостик. Хах, верно сказано как: ты – мостик, родной мой ведун, самый всамделишний. Оба берега следят, что из этого выйдет.

Я слушал лихо как в тумане. С чего это одной из самых могучих небыльников было вступаться за меня перед Алчбой-корягой, с чего болтать, загадками донимать? Я ничего не понимал, кроме того, что чуть ли не все вокруг знают больше меня. Толкают вперед слепым котенком, наблюдают.

– Здравия желать тебе не буду. – Я наконец смог выдавить из себя пару слов. Голос мой был хриплым, ломким. – Не желают добра зло творящим. О чем говоришь ты, я не разумею. Но коль решила лично помешать простому ведуну остановить мор, значит…

Лихо резко распрямилась. Отшагнула назад в притворном испуге.

– Ой, да брось ты! Неужто не знаешь? И ничего тебе старики-наставники не говорили? Ни Баян, ни Стоян? – Чудище с минуту глядело на меня, задумчиво перебирая колокольцы. – Ни про уговор наш, ни про затею хитрую… Вслепую решили играть, хитрецы. Ну что ж, тогда считай, что явилась я просто познакомиться, лично повидать одного из самых могучих ведунов.

Я пропустил мимо ушей издевку, насупился. Сжал крепче кулак, заставляя наговоренный огонь, что уже почти угас, вновь разгореться ярким пламенем.

– Не знаю я, о чем ты баешь. И на твои коварные разговоры не поведусь. Не посеешь ты зерно сомнения к наставникам, не сломишь мою решимость! Не отступлюсь я! Остановлю мор…

Лихо долго, очень долго смотрела на меня одним своим глазом. Теребила колокольцы. Будто размышляла о чем.

– Ладно. До поры пусть так. Придет время – сам все узнаешь. – И глянула с удивлением, будто только заметив полыхающий огонь в моей руке. – А насчет деревни… Ой, да остановим эту твою беду. Делов-то!

Чудище в один момент вновь оказалось возле меня, вновь лицо нависло надо мной.

– Только огонек притушим. А то спалишь еще что!

С этими словами лихо послюнявила пальцы длинным языком, протянула руку и с легкостью притушила наговоренное пламя.

Будто свечку загасила.

Я подавленно, с глупым видом смотрел на ошметки спаленной пакли в своей руке, единственное мое жалкое оружие против лихоманок.

– Оставим мы эти земли, уйдут девчушки мои отсюда. Навсегда уйдут. Что упокоили, то уж не вернем, сам понимаешь, не в нашей то власти. Но дальше не пойдет мор. Да и ты иди себе дальше, добро твори.

– С чего я тебе должен верить, что сдержишь слово?

Казалось, лихо искренне и до глубины души оскорбилась:

– Да как же не верить? Все ж не чужие мы с тобой!

Я совершенно ничего не мог понять. Но выбора у меня не было: не одолеть мне никак было лихоманок, а уж лихо и подавно. Придется сделать вид, что я согласен на уговор. Уговор, в котором мне дали поучаствовать, от какой-то прихоти или же таинственной приязни. Не знаю.

Я лишь кивнул.

Что-то часто я стал заключать разные договоры с нечистью.

Не к добру, ох не к добру.

Лихо довольно ощерилась, распрямилась, коротко свистнула, и лихоманки, что все это время сидели по углам, не смея даже шевельнуться, юркими ужами растворились в темноте.

Чудище же развернулось, двинулось прочь.

Почти уже дойдя до порога тьмы, откуда не так давно появилось, оно чуть обернулось. Кинуло с усмешкой:

– Знаешь, Неждан, мне самой интересно, к чему это все придет. Много веков не было так интересно. Знали Ведающие, на что поймать старое наивное лихо. Ох, хитрецы!

И окончательно пропало во мраке.

Как не бывало.

Только тогда я, совершенно обессиленный, позволил себе рухнуть в беспамятство.

Заря едва занималась над лесом, когда я подходил к Вялкам от несчастных Ночевьих заводей. Тяжело было на душе, не знал я, как смотреть в глаза селянам, чувствовал себя обманщиком. Вроде и мор прогнал, да только не я. Соврать? Так себе не прощу. Правду сказать – не поверят, а коль поверят, то камнями забьют как чернокнижника.

Довеском терзали меня речи-загадки лиха. Вопросы роились в голове. Соврал я – поселила гнусная нечисть сомнения. Ох, поселила.

Уже входя в полупустую спящую деревню, глядя на послушно плотно закрытые ставни, я решил.

Промолчу.

Кивну, мол, мор не пойдет дальше, и уйду поскорее.

Прочь, прочь отсюда!

Будто за спиной раздался шепоток-эхо:

– Все ж не чужие мы…

Псоглавцы

В сумерках углями раскален,

Выжег темноту дурным изгоем.

Когда неслась моя телега под уклон,

Я был спокоен.

«Назад в подвалы», Калинов Мост

Даже не могу сказать, что занесло меня в земли Рубежа. Бед накликано не было, никакого подозрительно мора, злодейств. Во всяком случае, ничего необычного для тех суровых мест. А так-то жестокости и печалей на Рубеже было с лихвой. Оно и понятно – самый край наших владений. Там, где сочные луга и густые леса сначала робко, а потом все больше сменяются выжженными степями, стоят наши сторожевые разъезды. Несут непрерывную службу, защищают нас от постоянных набегов степняков. Или от кого похуже.

Много зла хранит в себе палящая рыжая степь.

В пути я прибился к походному обозу, который выдвигался