Коты-колдуны - Кирилл Баранов Страница 11

– Не сейчас, Парасья, не сейчас, – отмахнулась купчиха. – Иди себе.

– О! – замотала головой старая служанка и пошла искать кота. – Попадись мне…

– Ах, тоска, – произнесла купчиха. – Такие прелестные сапоги были, словно пух.

– А сапогов-то ваших мыши не грызли, – сказал Трофим. Он сел, занес ногу над головой и стал чесать шею. – Они их вашей соседке отнесли.

– Ага, – мрачно протянула хозяйка. – Та-ак. А воротник?

– И воротник соседке, но другой, через дорогу.

– Ага, – купчиха стала совсем пасмурной. – Зато недавно эти же мыши принесли мне от нее шапочку. Хорошую, с золотой нитью, но уже ношеную. В такой на улицу не выйдешь.

Нагрузившись заработанными (впрочем, взятыми без спросу) свертками с мясом, колбасой и рыбьими головами, коты в прежнем порядке зашагали улицами Рыжего Утеса обратно к своей повозке. Однако богатая их выручка пахла так маняще, что вскоре дорогу колдунам перегородили сбежавшиеся со всех концов города бродячие коты-драчуны, собаки и утки. Встали повозки, спешившие по делам своим люди в недоумении чесали макушки, разглядывая звериное собрание, а помятые хулиганы, наученные уличной жизнью, поспешили убраться подальше.

Стая взвыла, а Пузырь извлек из пояса маленький шарик. Но, как это всегда получалось, вместо одного шарика, на землю покатилось сразу пять. Пузырь же, ничуть этим не смущенный, посмотрел в глаза надвигавшегося матерного котяры, встал на задние лапы и воскликнул:

– У-у-у-уа!

И в то же мгновение все пять выкатившихся шаров лопнули с грохотом и по всей улице повалили облака едкого дыма!

Колдуны бросились кто куда. Сгрудившаяся вокруг них дворовая банда заметалась по дороге, переворачивая купцов, крестьян и охающих женщин. Где-то там в дыму заржали впряженные в телегу лошади, стали на дыбы и вывернули повозку. Где-то там в дыму кошки дрались с гусями, гуси с собаками, собаки с девками, девки с крестьянами, а крестьяне только удивлялись городским порядкам.

Лишайный оказался сообразительнее других. Он вскочил на забор, оттуда на крышу дома – дальше прочь. А вот Трофиму со Сраськой не повезло. В дыму они заплутали, свалились в протекавший у домов ручей и, когда добрались до повозки, походить стали на старые подштанники.

Чуть позже под навес фургона влез и Лишайный, и коты сняли со спин свертки, разгребли сваленные кучей тряпки и вытащили несколько хорошо запрятанных в повозке шкатулок. Они разложили на колдовской доске остатки жареной рыбы, к которой присовокупили сегодняшние головы, рядом поместили вяленое мясо, две палки копченой колбасы, тут же насыпали добытых раньше сухарей. В одну из шкатулок, где лежали в беспорядке золотые и серебряные деньги, они добавили еще несколько штук, заработанных в последнюю неделю. В соседнем ларчике лежало золотое кольцо с рубином и несколько драгоценных подвесок.

Коты сидели в окружении своего богатства и довольно урчали.

Но вдруг полог навеса откинулся и в кошачий дом сунулась девичья физиономия.

– Здрасьте, зверюки! – приветствовала незваная гостья.

Это случилось так внезапно, что перепуганный Лишайный подпрыгнул на прямых ногах и, полетев как-то наискось, вылетел из фургона с обратной стороны, свалился в придорожные кусты. Сраська спрятался под тряпки, Пузырь застыл от испуга, и только Трофим, защищая нажитое трудом добро, встал боком, зашипел и заходил по повозке туда-сюда.

– У-у, какой злобный котяра! – расхохоталась девушка, оглядела быстро внутренности фургона. – Что, и правда колдуны? Ну вы даете. А меня зовут Феврушка…

Она подпрыгнула и без приглашения влезла внутрь. Пузырь отшатнулся и упал, от Сраськи виден остался один хвост. Трофим замер и замолчал, пораженный девичьей наглостью.

Русые волосы Феврушки заплетались в две такие тугие косы, что ими можно было, наверное, убить, по крайней мере, кота. Глаза смотрели с прищуром, как будто говорили они: «Это все, конечно, забавно, но на самом деле нет». По краям ее легкого платья вились желто-красные узоры.

– Ничего себе у вас тут шерсти насыпано! – воскликнула Феврушка и чихнула, замахала ладонью перед лицом. – Фу! А вы меня заколдуете?!

Трофим сразу принял строгий вид, сел и закрутил хвост вокруг лап. Глаза его, впрочем, все равно метали молнии от недовольства.

– Можем превратить тебя в прыщавую жабу, – сказал он. – Или наколдовать тебе свиной хвост. Или можем тебе сделать вместо зубов волчьи клыки. Все пожелания за ваши гроши.

– Деньги у меня есть. А можете меня птицей обратить? – спросила серьезно Феврушка.

Эту ее серьезность Трофим пропустил мимо ушей.

– Можем, – сказал он. – В курицу. В утку. В набитое чучело птицы.

– Нет, в какую-нибудь красивую.

– В какую это?

– В журавля, например, или я не знаю…

– Журавли хорошие, – высунул морду из-под тряпок Сраська, – вкусные.

– Или в сокола, – продолжила Феврушка.

– Все соколы драчуны и дураки, – сказал Трофим.

– И мясо у них жесткое, – добавил Сраська.

– Тогда в аиста, – устала думать Феврушка.

– Зачем? – вмешался в разговор хмурый Пузырь.

Феврушка пожала плечами.

– Хочется, – сказала она. – Вам что до того?

– Надо знать, – ответил Трофим. – Человека в птицу так просто не обратишь. Делать это надо с искусством. Если кто-нибудь подумает, что мы превратили тебя шутки ради или по злобности, за нами погонятся все монахи Рыжих Утесов, а их здесь столько, что на всех не хватает вина. Недавно, например, по просьбе одной вздорной боярышни мы обратили в человека ее быка. А бык этот часто расхаживал у женского монастыря. И когда он пошел туда на следующий день в человечьем облике, но одетый как бык, то есть не то, чтобы вообще одетый, нам пришлось три дня спасаться в болотах и лесах от шальных монахинь. Потому что они захотели, чтобы мы превратили в людей монастырских козлов и свиней, будто таких в мире мало… Зачем тебе превращаться в птицу?

– Не знаю, – призналась Феврушка и совсем приуныла, опустила плечи. – Просто так захотелось. Чтобы как-нибудь было… Ну вот не так, как есть, – она закатила глаза и подумала. – Вот, к примеру, на днях к нам приходил один из отцовских артельных друзей-приятелей, приводил сына за меня свататься. А он сидит такой как все, с усами такой, с такими как у всех, а я в замок подглядываю за ним и думаю – видела я его уже где-нибудь? Может, он каждый день у окна ходит? Может, я его каждый раз как на улицу выхожу вижу? Все вокруг такие, и он рядом такой. И я думаю, вот станет он мне мужем, а я посмотрю на него в мастерской с подмастерьями и не отличу – который из них мой муж. Они все с усами, у всех глаза серые и в них солнце не отсвечивает. И вот сидят они в палате