Опасные видения - Коллектив авторов Страница 84

Техника Большого Игрока в сравнении выглядела нелепо, отвратительно, ужасающе примитивно. Джо ее, конечно же, воспроизвел бы безо всякого труда. Не больше, чем элементарная разновидность его прежнего времяпрепровождения – закидывать выпавшие камни обратно в их отверстия. Но Джо и в голову не приходило проворачивать такой детский трюк за игровым столом. Этот слишком прост, портит всю красоту игры.

А еще причина, почему Джо не пользовался этим приемчиком, – он и не думал, что ему это сойдет с рук. Какие правила ни возьми, по всем бросок выходит чрезвычайно сомнительным. Есть возможность, что один из кубиков не долетит до конца стола или встанет на грань, касаясь борта. К тому же, напомнил он себе, разве кости не должны отскочить от борта, пусть даже на долю дюйма?

Но сколько видел зоркий глаз Джо, обе кости лежали идеально плоско, в упор к борту. Больше того, никто за столом слова не сказал, девица просто подхватила кубики, а Большие Игроки, которые ставили против человека в черном, расплачивались. Похоже, в «Погосте» по-своему толковали правило отскока, а Джо верил в то, что с правилами заведения не спорят – разве что в крайнем случае: с Матушкой и Женой он уже давно научился, что так попросту меньше хлопот.

К тому же его деньги на этом броске не погорели.

Голосом, напоминавшим ветер в Сайпресс-Холлоу или на Марсе, Большой Игрок объявил:

– Ставлю «век».

Сегодня это была самая высокая ставка – десять тысяч долларов, – а по тону Большого Игрока чудилось, что даже выше. Тишина опустилась на «Погост», в джазовые рожки вставили сурдинки, крупье заговорили заговорщически, карта ложились мягче – даже шарики на рулетке словно трещали тише, закатываясь в свои ячейки. Толпа вокруг Главного Стола для Игры в Кости потихоньку увеличивалась. Яркие парни и девицы Большого Игрока выстроились вокруг него в два ряда, освобождая побольше места для его локтей.

Эта «вековая» ставка, понял Джо, на тридцать баксов больше всей его кучи фишек. Три-четыре Больших Гриба делали друг другу знаки, договариваясь, как покрыть ставку.

Большой Игрок тем же самым плоским броском с мгновенной остановкой выкинул с первого раза еще одну семерку.

Снова сделал «вековую» ставку и повторил.

И еще.

И еще.

Джо уж начал было начал волноваться и сердиться. Казалось нечестным, что Большой Игрок забирает такие большие ставки настолько машинными, совершенно неромантичными бросками. Какие там броски, кости даже не переворачивались ни на йоту – ни в воздухе, ни на столе. Словно бросает робот, причем очень скучно запрограммированный. Джо, конечно, своими фишками против Большого Игрока не рисковал, но если бы так пошло и дальше, то пришлось бы. Два вспотевших Больших Гриба уже удалились от стола, признавая поражение, и никто не спешил занять их место. Очень скоро фишек оставшихся Больших Грибов не хватит, чтобы покрыть всю ставку, и тогда придется рисковать, вкладывать свои фишки. Или же самому выходить из игры – а это он никак не мог, когда сила в правой руке рвалась в бой, будто посаженная на цепь молния.

Джо все ждал и ждал, когда хоть кто-нибудь возмутится бросками Большого Игрока, но так и не дождался. Тут он заметил, что, несмотря на все свои старания казаться невозмутимым, его лицо медленно краснеет.

Чуть приподняв левую руку, Большой Игрок остановил крупье, когда она хотела забрать кости. Глаза – черные колодцы – так и вперились в Джо, и ему пришлось заставить себя посмотреть в ответ. Он так и не мог уловить в них ни малейшего проблеска. И тут почувствовал слабенькое касание страшного подозрения.

С бесподобными учтивостью и дружелюбием Большой Игрок прошептал:

– Мне кажется, этот славный игрок напротив меня сомневается в моем последнем броске, но, будучи настоящим джентльменом, не торопится их озвучивать. Лотти – проверка картой.

Высокая призрачно-белая девица-крупье достала из– под стола игральную карту и, с ядовитым проблеском маленьких белых зубок, метнула ее Джо через стол. Тот поймал вращавшуюся картонку и бросил на нее взгляд. Самая тонкая, жесткая, плоская и блестящая карта, что Джо когда-либо держал в руках. И при этом джокер, если это что-то значило. Он лениво метнул ее обратно, и Лотти очень аккуратно поднесла карту к борту, где лежали две кости, и позволила ей опуститься под собственным весом. Карта встала в крошечной выемке их закругленных краев вплотную к черному сукну. Крупье ловко подвигала карту, почти не применяя силу, чтобы продемонстрировать, что между обоими кубиками и стенкой нигде нет промежутка.

– Удовлетворены? – поинтересовался Большой Игрок. Джо нехотя кивнул. Игрок склонил голову. Девица скривила короткие тонкие губки в усмешке и выпрямилась, прицелив свои фарфоровые грудки на Джо.

Пренебрежительно, чуть ли не со скукой, Большой Игрок вернулся к своему алгоритму: ставить «век» и выбрасывать семерку. Большие Грибы быстро чахли и один за другим разбредались прочь от стола. Запыхавшийся курьер доставил особенно порозовевшей Поганке новые деньги, но и это не помогло – он только зря потерял лишние «века». А стопки бледных и черных фишек подле Большого Игрока росли, как небоскребы.

Джо все больше и больше злился и переживал. Как ястреб или спутник-шпион, он наблюдал за кубиками, что ложились у борта, но ни разу не заметил повода для очередной проверки картой и не набрался смелости заговорить о правилах заведения так поздно. Его бесила, даже прямо-таки дьяволила мысль, что, если б ему еще раз достались кости, он бы подкосил этот черный столб азартного аристократизма. Джо тысячекратно, гуголплексово проклинал себя за дурацкий, самоуверенный, самоубийственный порыв, вынудивший его расстаться с костями, когда они были в его руках.

Хуже того, Большой Игрок теперь взял в привычку холодно таращиться на Джо из угольных шахт своих глаз. Теперь, насколько видел Джо, тот сделал три броска подряд, даже не глядя на кубики или на борт. Да он хуже Жены или Матушки – все смотрит, смотрит, смотрит на Джо.

Но постоянное сверление глазами, которые были не глазами, вселяло жуткий страх. К уверенности в смертоносности Большого Игрока прибавился сверхъестественный ужас. Да с кем, спрашивал себя Джо, я сегодня влез в игру? Он чувствовал и любопытство, и ужас – ужасное любопытство не слабее своего желания дорваться до костей и выиграть. Волосы встали дыбом, по всему телу бегали мурашки, но сила по-прежнему пульсировала в руке, будто локомотив на тормозах или ракета, рвущаяся с пускового стола.

А Большой Игрок в то же время оставался собой: черно-атласным, обвислошляпным воплощением элегантности – учтивым,