Опасные видения - Коллектив авторов Страница 82

А потом кости, которые уже перешли к Большому Грибу справа, упали у середины стола, опровергая и перечеркивая впечатление Джо. Но тогда его тут же захватила другая странность. Игральные кости были большими и необычно округлыми, темно-красные точки поблескивали, как настоящие рубины, и на каждой грани были расставлены так, чтоб напоминать миниатюрный череп. Например, выброшенная семерка, из-за которой сейчас проиграл Большой Гриб справа, старавшийся выкинуть десятку, состояла из двойки с двумя точками, стоящими друг напротив друга, будто глаза, а не как принято – наискосок по противоположным углам, и из пятерки с теми же красными точками-глазами по краям, но вдобавок и с центральным красным носом и двумя точками ниже – зубами.

Длинная тощая рука девицы в белой перчатке протянулась по-змеиному, будто кобра-альбинос, подхватила кости и перенесла к краю стола прямо перед Джо. Он сделал бесшумный вдох, взял фишку со своего столика и уже было положил рядом с костями, потом понял, что здесь так не заведено, и вернул ее на столик. Впрочем, к фишке тоже захотелось приглядеться поближе. Она оказалась на удивление легковесной и бледно-коричневой, почти цвета сливок с каплей кофе, а на поверхности был вытиснен символ, который можно было почувствовать, но не увидеть. Он не успел понять, что это за символ. Но был он приятным на ощупь, и сила в бросающей руке загудела на полную катушку.

Джо небрежно, но быстро оглядел лица вокруг стола, не упуская и Большого Игрока напротив, и тихо произнес: «Ставлю пенни» – имея в виду, конечно, одну бледную фишку, то есть доллар.

От всех Больших Грибов послышалось возмущенное шипение, а лунный лик большебрюхого мистера Боунса побагровел, и он начал уже подзывать вышибал.

Большой Игрок поднял точеную руку в черном атласе, ладонью вниз. И тут же мистер Боунс застыл, а все шипение оборвалось быстрее, чем от метеоритной пробоины в самогерметизирующейся космической стали. Потом интеллигентный голос, без малейшего намека на презрение, прошептал:

– Делайте ставки, господа.

Вот, подумал Джо, последнее подтверждение его подозрений, если оно еще требуется. Поистине великие игроки – всегда настоящие джентльмены, великодушные к бедным.

Лишь с тихим и уважительным намеком на смешок один Большой Гриб окликнул Джо:

– А ты уже не тот, что прежде.

Джо взял рубиновые кости.

Уже с тех пор, как Джо Слэттермил впервые поймал два яйца в одну тарелку, выиграл все матчи по игровым шарикам в Айронмайне и жонглировал четырьмя алфавитными кубиками так, что они выпали на ковре в виде слова «Мама», он был почти невозможно хорош в прицельном метании. В темени шахты он мог на пятидесяти футах раскроить череп крысе булыжником из забоя и иногда развлекался тем, что забрасывал осколки породы обратно в дырки, откуда они выпали, чтобы на секунду они идеально встали обратно, как было. Порой он успевал вогнать семь-восемь осколков в одно отверстие, будто собирал головоломку. Если б его взяли в космос, Джо наверняка бы сумел пилотировать шесть луноходов за раз и крутить «восьмерки» в кольцах Сатурна с завязанными глазами.

А чем метание камней или алфавитных кубиков действительно отличается от метания игральных костей, так это что кости по правилам требовалось отбивать от борта стола, отчего Джо было только интереснее испытывать свои силы.

Потряхивая кости сейчас, он чувствовал силу в пальцах и ладони, как никогда раньше.

Он ловко выбросил кости низко, чтобы они остановились ровно перед девицей в белых перчатках. Его семерка, как он и планировал, с первого раза сложилась из четверки и тройки. Грани с виду были такие же, как пятерка, только у обеих имелся лишь один зуб, а у тройки еще не хватало носа. Этакие черепки-младенцы. И он выиграл свой пенни – то бишь доллар.

– Бросаю на два цента, – объявил Джо Слэттермил.

На сей раз для разнообразия он выкинул с первого раза одиннадцать. Шестерка оказалась на вид как пятерка, но с тремя зубами – самый аккуратный черепок из всех.

– Бросаю на никель[103] минус один.

Двое Больших Грибов поделили эту ставку, исподтишка ухмыляясь друг другу.

Теперь Джо выбросил тройку и единицу. Ставил он на четверку. Даже единица – одинокая точка чуть в стороне от центра, ближе к краю, – и то напоминала черепушку; может, черепушку циклопа-лилипута.

Играл он долго, однажды даже рассеянно выбросил три десятки подряд сложным способом. Ему хотелось присмотреться, как девица поднимает кубики. Ведь каждый раз казалось, будто ее проворные, как змеи, пальцы поддевали кубики снизу, когда те плотно лежали на сукне. В конце концов он решил, что ему не мерещится. А значит, раз кубики не могли пройти сквозь в сукно, ее пальцы в белых перчатках отчего-то могли – на миг окунались в черную и блестящую от бриллиантов ткань, будто той и нет вовсе.

И тут же к Джо вернулась прежняя мысль – мысль о дырке сквозь всю Землю, в форме стола для костей. Тогда выходило бы, что кубики катятся и ложатся на идеально плоской поверхности, проницаемой для всего, кроме них. А может, проникнуть сквозь поверхность могут только руки крупье, и тогда идея Джо о том, как обчищенный игрок совершает Большой Нырок в жуткий колодец, в сравнении с которым самая глубокая шахта все равно что лунка, – лишь фантазия.

Тогда Джо решил узнать, в чем правда. Не хотелось зря рисковать головокружением на какой-нибудь важной стадии игры.

Он сделал еще парочку бесцельных бросков, время от времени бормоча под нос: «Выпади, „Малыш Джо“». Наконец в голове образовался план. Когда он делал последнюю ставку – сложную, дубль из двоек, – он отбил кости от дальнего угла, чтобы легли они ровно перед ним. И тогда, почти без промедления, сунул левую руку под кубики, чуть-чуть опережая рывок крупье, и подцепил их.

Ого! В жизни Джо не было так трудно скрыть на лице и в поведении, что чувствует его тело, – даже когда его в шею ужалила оса, пока он собирался впервые сунуть руку под юбку своей благонравной, капризной, требовательной Будущей Жены. Пальцы и тыльная сторона ладони охватила такая мучительная боль, будто их сунули в раскаленную печь. Ничего удивительного, что у крупье эти белые перчатки. Да они небось из асбеста. Хорошо хоть хватанул не бросающей рукой, думал Джо, с горечью глядя, как вскакивают волдыри.

Он помнил, как в школе учили, что продемонстрировала шахта Туэнти-Майл: что под земной корой жуть как жарко. По всему видать, жар распространялся по