Лимбия - Байзо Альбион Страница 55

Столкновения полиции и протестующих были ожесточёнными, но у полиции не было особой мотивации, и некоторые из них сняли свою служебную форму и убежали прочь от яростно агрессивно настроенных протестующих.

После позорного отступления к полиции пришло внушительное подкрепление. Сотрудники правоохранительных органов предприняли повторную попытку разогнать демонстрантов, собравшихся на площади у Белого дома, однако и на этот раз им это не удалось.

Протестующие трясли ворота резиденции президента и правительства, лезли через ограду и бросали камни в гвардейцев. Страсти накалялись, толпа ревела. Люди яростно пытались прорваться сквозь заслон, их гнев был почти осязаем. Каждый бросок камня, каждый рывок за металл ограды выражали отчаяние и жажду быть услышанными. В воздухе висело напряжение, грозящее перерасти в нечто большее, чем просто протест. Казалось, сама судьба наблюдала за происходящим, затаив дыхание.

Правоохранительные органы применили против демонстрантов светошумовые гранаты и резиновые пули, однако эти действия лишь усилили гнев людей, сделав их ещё более озлобленными и настойчивыми.

В арсенале протестующих были камни, которые были размещены в нужных местах. Ни одна наша революция не обходится без камней. Камни, словно древний символ народного гнева, вновь легла в руки восставших. История повторялась, напоминая о незыблемом праве народа на борьбу. Эхо павших людей отдавалось в каждом броске, в каждом крике отчаяния. Грядущие перемены неумолимо приближались, окрашивая мостовые в багровые цвета.

Вдруг моя рация начала издавать посторонние звуки.

– Салазар, Салазар, как слышно? – пыталась связаться со мной Марианна.

– Говори.

– К сожалению, у меня плохие новости! – взволнованно говорила она, – Они мобилизовали все силы, и эти силы направляются сюда. Наше положение становится критическим. Сюда прибывают военные, милиция, полиция и гвардейцы. И похоже, что среди этой орды есть иностранные военные. Если мы не отступим сейчас, то потерпим сокрушительное поражение.

– Что это значит? Мне кажется, или они были заранее готовы к этому восстанию?

– Да…

– Если я сбегу, моя репутация пойдёт ко дну. Я не могу сбежать в столь важный момент, – ответил я, – Если они меня поймают, ты знаешь, что делать.

– Будь по-твоему, Салазар, – на этом наша связь оборвалась.

Я позвонил одному человеку, который собирает молодых ребят для таких мероприятий, как восстание или революция.

– Сколько ребят ты можешь прислать прямо сейчас?

– Пятьсот да соберу.

– Отлично, присылай.

– За тобой придёт мой доверенный человек, передай ему деньги, его зовут Багровый Кошелек.

– Жду, – ответил я и повесил трубку.

«Будто бы я не был готов к такому повороту событий», – подумал я, и затем ко мне подкрадывались сомнения, мне начинало казаться, что ситуация выходит из-под моего контроля.

По рации со мной связался Идан.

– Слушаю говори.

– Журналисты обнаружили местоположение командующего, и он сейчас у меня под прицелом. Мне его устранить?

– Если у тебя появится хорошая возможность, устрани его, – я услышал звук выстрела, – Пусть журналисты пришлют тебе фотографию мёртвого командующего, и отправь эту фотографию Марианне.

– Слушаюсь и повинуюсь.

Я попытался командовать толпой, но это оказалось трудной задачей, они понимали лишь простые команды, у них отсутствовала дисциплина и слаженность в работе.

Для повышения морального духа толпы я иногда выходил в первые ряды.

Через час ожесточённой борьбы нас смогли взять в кольцо. Мы оказались в меньшинстве и в невыгодном положении. Противник превосходил нас численностью и экипировкой.

«Где я просчитался? Всё пошло будто бы не по сценарию, что я мог упустить из виду? Где я совершил ошибку?» – всё думал я.

Марианна пыталась со мной связаться.

– Салазар, вынуждена проинформировать тебя о том, что мы находимся на грани поражения в этой борьбе за власть.

– Я это заметил, – ответил я.

– В связи с тем, что ты продемонстрировал всем истинное лицо Волкодава, политики прекратили разногласия между собой и объединились против тебя. Иными словами, все объединились против общего врага. И из-за этого я потеряла контроль над ними.

– Спасибо за разъяснение.

Многие из присутствующих с любопытством наблюдали за мной, пытаясь понять мою реакцию на безвыходное положение. Взгляды были полны немого вопроса.

Интересно, какую реакцию они ожидали увидеть от меня? Ведь моё выражение лица не изменилось с момента начала событий. Наверное, они ожидали увидеть страх или растерянность. Возможно, они думали, что я сломаюсь под этим давлением.

– Держать строй! – громко произнес я.

«Можно сказать, что в этой жизни я облажался».

– Все за мной! Будем прорваться.

Я намеревался продемонстрировать героическую решимость и возглавить наступление на вооружённые силы противника, дабы воодушевить людей на решающее противостояние. Но вдруг.

– О! – произнесла Марианна, – Сюда приближается толпа… среди этой толпы есть женщины, подростки и пожилые? Что происходит?

– Я же просил у него крепких ребят, а не женщин детей и стариков.

Примерно через десять минут к нам прибыло значительное подкрепление, которое, к нашему удивлению, смогло нарушить строй обученных военных. Благодаря этому неожиданному повороту, нам удалось перехватить инициативу. С этого момента чаша весов начала склоняться в нашу сторону. Исход сражения теперь зависел от нашей способности адаптироваться к новым условиям.

Мы также не остались в стороне, их тактика окружить нас обернулась против них самих.Это стало переломным моментом в противостоянии. Противник, лишившись преимущества, был вынужден отступать.

Ко мне подбежал один рослый школьник и сказал:

– Я твой поклонник и подписчик, я пришел на твой зов Волкодав.

Затем у нему прибыли его друзья.

– Мы твои подписчики Волкодав!

– Я твой фанат!

– Благодарю. Вы внесли большой вклад в историю. Молодцы.

Фанаты при первом впечатлении показались мне навязчивыми и надоедливыми. Однако, за их напором и энтузиазмом скрывается глубокая преданность и любовь к своему кумиру.

Всё произошло так стремительно, будто ураган пронёсся по столице. Два часа - и всё перевернулось с ног на голову. Власть менялась на глазах, одни уходили, не