Академия Шекли (сборник) - Квалья Роберто Страница 44

– Да-а, картина! Я бы не взялся караулить это хозяйство.

– Чего бояться? – горничная ощущала себя почти хозяйкой, дом был предметом её гордости. – Всё содержится наилучшим образом.

По ходу экскурсии Лео отследил два багажных контейнера из девяти. Правда, бо€льшую часть помещений и подвал он не увидел. В крайнем случае придётся обойтись тем, что распаковано.

– Спасибо, милая. Дом, как в кино! – расшаркивался он, вновь входя в комнаты Динке. – Эй!.. а это что такое? Кто тут рылся?

Сумки были повалены набок и растащены в стороны, а одна к тому же раскрыта. Часть белья в беспорядке валялась рядом.

«Извращенцы, – Лео тотчас заподозрил охранников. – Железный торс, алмазный глаз, а на поверку – фетишисты. Кого Кротёнок обвинит в пропаже? Меня, невинного! Ах, бесстыжие свиньи… Вот что называется: грабить вдов и сирот. Причём в открытую! Вытащили, разворошили, истоптали – и так оставили».

При виде разбросанных тряпок горничная слабо ахнула и отшатнулась. Её растерянность длилась секунду. Она тихо приказала Лео:

– Забирайте и уходите. Скорее.

– Что за спешка? А вещички? Надо бы проверить, а то…

Горничная кинулась торопливо сгребать бельё. Суетясь, она волновалась всё сильней. Порывисто скомкав оставшиеся трусы и лифчики, она подхватила сумки и, всучив всё это Лео, стала энергично выпихивать его в коридор, шёпотом твердя при этом:

– Уходите. Уходите. Или я позову…

– Да, я им как раз хотел вопрос задать. По-моему, если они подрядились стеречь дом, то шарить по сумкам квартирантов…

– Да уходите же! – она толкнула его в грудь. Глаза её блуждали точь-в-точь как у дочери Крота – туда-сюда, туда-сюда. Когда Лео оказался за дверью, горничная быстро захлопнула и прижала её.

– Закройте. Ключ у вас.

Лео не понял её внезапного и беспричинного испуга, но препираться с девушкой было излишне. Поставив сумки и кое-как рассовав излишки белья по карманам, он проворно выполнил её просьбу. После чего она таким форсированным маршем проводила его к выходу, что и спросить-то ничего не удалось. В памяти отложилась её вымученная прощальная улыбка и сверлящие взгляды охранников.

– Все болтают о том, что Готвин скопытился, – довольно усмехался Уакеро, оглядывая свой стакан с вином. Он имел право пить и отдыхать с тех пор, когда смог привезти в Европу груз майянских вещиц шестого века и доказать, что его компаньоны умерли от естественных причин.

Уакеро нажился по горло. В ювелирной мастерской ему взамен потерянного глаза сделали нефритовый с золотым зрачком. Но четыре пальца, оставленные в сельве, заменить было нечем.

– Каким же способом Гот нас покинул? – вздохнул Лео, сидевший напротив. – Это возбуждает моё воображение.

Ночь медленно охватывала город. Полыхали кварталы развлечений, рдели и понемногу угасали спальные районы, а торговые и деловые центры уже оледенели в тишине чёрного стекла. Близился час воров; Лео пора было идти за снаряжением. Дубликаты ключей лежали в кармане.

Полюбовавшись вином на просвет, Уакеро сделал глоток.

– Я отвоевался, Лео. Вся эта возня мне глубоко безразлична. Гот переутомился и сдал, вот причина. Новая баба, новые проблемы, возвращение барона. Он сказал: «С меня хватит». Это случается с людьми, которые вовремя не сошли с дистанции.

– А может, его убрали?

– Для уборки существуют более надёжные и правильные инструменты. Пуля, нож, удавка. Вряд ли это был заказ. Гот умел себя держать, ни у кого не шёл на поводу. Человек позапрошлого века, верный, как сталь.

– Может, он поссорился с бароном? Повторный брак, расходы… Словчил, толкнул что-нибудь налево.

– Гот?.. Скажешь это кому другому – засмеют! Он бы с голода сдох на хозяйском добре, но не стал бы продавать из-под полы. Гот держался самых строгих правил. Запросто давал в ухо ассистенту, если тот грубо касался экспоната. Древности были ему дороже детей.

Лео вспомнил, как час назад привозил сумки к Кротам. Папина дочь только что вымылась и ещё не наложила макияж. Проскочила из комнаты в комнату – в тапках на босу ногу, халатике и тюрбане. Мало что удалось заметить, но стало ясно: воротник под горло, длинные рукава и плотные чёрные колготки ей очень, очень нужны. Такие следы на теле надо скрывать.

– Кажется, ты имел дела с бароном?

– Все мои дела закончены, – твёрдо сказал Уакеро. – Я на пенсии. У меня не столько глаз и пальцев, чтоб продолжать раскопки. Скажи прямо, Лео, – хочешь работать на Меермонда? Ты, верно, полагаешь: он везучий, как сатана. Всегда будет искать и тащить к себе. Антиквариат держит людей насмерть. Как мы, бывало, пели в сельве: «Рой, и дьявол тебя доведёт до конца»… Занимайся своей профессией, забудь о раскопах! От иных ребят, кто нанялся к барону, даже костей не осталось.

– Но ты-то уцелел.

– Не весь.

– И заработка, похоже, тебе хватит на три пьяных жизни.

– Часть бы я отдал, чтобы забыть про Меермонда. Он в девяносто третьем звал меня на Баркаид, откапывать Мадинат аль-Кар, – я отказался. Возможно, зря – теперь там оманцы строят курорт. Гуляй в шортах, пей водку, кадри девчонок… Но тогда – просто пекло. Сухая трава, лысые горы, скорпионы гоняются за сколопендрами. Легко словить пару кошмарных снов.

– Баркаид – он в Аравийском море? Острова Мозаре?

– Да, у дороги танкеров.

– Не слышал я о таком объекте – Мадинат аль-Кар.

– Напечёт голову – и услышишь, и увидишь наяву. По-арабски – Город Пучины, под землёй. Город, которого нет. Докопался ли барон, я не в курсе. Что говорят уакерос, вернувшись из рейда? Или: «Пусто, зря ходили», или: «Две-три безделушки, плёвая добыча». Всё это слова, то есть ложь. Правда – в молчании.

– Какого века цацки он надеялся добыть? – Лео собрался уходить.

Уакеро вновь заглянул в стакан. До дна осталось чуть. Отставной кладоискатель светился счастьем – человек на покое, чьи дни надрывного труда остались в прошлом.

– Барон – мастер на выдумки. Заслушаешься! Прямо волшебные сказки. Мозаре зовут ещё Дин аль-Хуман, островами Феникса. Села огонь-птица, отложила яйца… Хе-хе! Что это у тебя глазки заблестели? Не езди туда, пожалей свою молодость. Мирный город, тихая страна! Вообще снаружи от Европы ничего нет. Там дует ветер и трескается земля. Откопал уаку – прячь за пазуху и бегом к вертолёту, иначе птицы заклюют. Если по совести, барон много знает. Столько знать нельзя. Вынули дощечку – прах, гниль, будто червями источена, – а он эти каракули читает, как с листа. Шрифт пальмирский и тадморский, а язык – сабейский, смекаешь?

Лео расплатился за лимонад и оставил Уакеро витать в алкогольном тумане.

Визит в бар не прибавил информации, разве что пунктик об увлечении Меермонда легендарной археологией. Лавры Шлимана многих лишили покоя. Найти Трою! Найти круглый стол и круглый стул Артура! Найти гнездо Феникса и скорлупу его яиц!

Впрочем, эта птица – без цыплят, в единственном числе. Она кремируется, а затем из пепла выползает личинка, и так цикл за циклом. Таким манером легко проводить века.

«Чем питается Феникс? – вхолостую размышлял Лео, собирая амуницию. – Кажется, ароматом роз. Слишком постная диета. Птица крупная, примерно с лошадь. Без мясного ей не обойтись. Такой баклан должен лопать тюленей… Часто ли у Мозаре пропадали корабли?.. Любое арабское дхау – готовое корыто с кормом».

Перед акцией он слегка волновался, поэтому занимал ум разной чепухой. Подумал о ногах дочки Крота – приятные ножки, ничуть не опухли от беременности. А Готвин, судя по синякам, был порядочный скот. Кислота – самое то, чего он заслужил.

Напоследок обшарил себя. О-ля-ля, забыл выложить трусики Кротёнка! И ещё одни. До чего ж они компактны! Справа носовой платок, как обычно. Маска, перчатки, орудия взлома, очки ночного видения, пистолет с глушителем, сумка – полный комплект.

Он вышел на дело, напоминая самому себе то ли Индиану Джонса, то ли Лару Крофт.

Сокровища Города Пучины, в эту ночь вы смените хозяина!