"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Проскурин Вадим Геннадьевич Страница 165

«...Он был наемник, солдат удачи. Он прошел континент от края до края, и дорогой его была война, и война была его жизнью, хлебом, вином и сном. Воздухом и болью, землей и удачей его была война. И он устал от войны, и виски его покрыла седина, лицо — вечный загар, а тело — шрамы.

Она была молоденькой девчонкой из обычной семьи. В меру избалованной, в меру — внимательной к кому-то, кроме себя. Она неумела ничего особенного, она не была чем-то необыкновенным. Она была привлекательна свежестью молодости и обаятельна еще детской мягкостью.

Они не должны были встретиться — но все же встретились в каком-то парке. Она заговорила первой, спросив сигарету.

До утра они бродили по темным улицам города и вместе встретили рассвет, и он подстелил на набережной свой истрепанный всеми ветрами войны китель, и солнце медленно и величаво всходило над заливом.

Когда блистающая алая дорожка прочертила к ним свой путь, их губы впервые встретились.

«Останься!» — сказала она утром следующего дня, впервые просыпаясь не одна.

И он остался.

Ночью им снились сны. Ей — поля, усыпанные цветами. Ему — гарь и пепел и лица товарищей, к которым он не вернулся.

Каждое утро они просыпались в очень разных мирах. Каждый вечер засыпали, пытаясь проложить дорожки друг к другу. У них даже получалось.

Но чем дальше — тем реже.

«Отпусти!» — сказал он как-то утром.

«Куда же я отпущу тебя? Скоро родится наш ребенок...» — ответила она.

Ей снились поля, усыпанные тюльпанами и ландышами. Ему — горящие города и падающие на землю самолеты.

Они жили вместе.

Долгие, долгие годы...»

М-да, ну и фантазия у автора. Такой маленький кошмар на двоих. У людей такое случается сплошь и рядом, и многие называют это счастьем. Интересно, кто пишет эту книгу? Если верить Хайо — сам Город. Охотно верю — таких историй Город видел миллионы, а люди рассказали бы ее по-иному. И тенники тоже — если бы вообще заинтересовались таким сюжетом. Сказка грустная и страшная, она мне нравится, и я надеюсь запомнить ее — может быть, кому-то будет интересно ее услышать. Хотя я всегда был паршивым рассказчиком.

Возвращается Хайо, ведя за руку вполне спокойного и сияющего дружелюбием Альдо. Всю жизнь пытаюсь понять, что крепыш с ним делает. По голове гладит? Морду бьет? Трахает? Пес их разберет, но результат — налицо. Как всегда. Здесь ничего не меняется — ни отношения Смотрителей, ни проблемы, наваливающиеся раз за разом. Мне холодно и муторно, словно под ребра насовали снега и он никак не растает. Даже слегка подташнивает. Неяркий свет на кухне режет глаза, как нож. Хочется закрыть глаза и уйти прочь, на одну из первых завес. Забраться под одеяло с книгой или попросту с сигаретой, включить обогреватель и не думать ни о чем...

— Нашел время, — шипит Кира и, вставая сзади, кладет мне руки на плечи.

Ладони горячие, словно по венам течет крутой кипяток, и я подставляю затылок под массирующие прикосновения. Кажется, он знает все энергетические точки на моем теле — пальцы попадают ровно туда, куда надо. Но легче мне не делается — за минутным облегчением приходит волна тошноты и озноба.

Кира настораживается, я чувствую это по движениям рук. Что-то ищет у меня в волосах, внимательно перебирая пряди. И, наконец, выуживает то, что искал, больно дернув, вновь шипит и кладет находку на стол перед нами. Тонкая черная нить, чуть потолще волоса, извивается на столе, сворачиваясь в петли.

Колдунка.

Маленькая магическая нить работы тенников, энергетический паразит.

— Где ты это подобрал? — брезгливо спрашивает Лаан.

Вспоминаю, с кем общался в последнее время. Из всех присутствующих только Кира имел возможность подсунуть мне эту дрянь. Но это абсурд даже для тенников, погрязших в интригах и сложных заговорах. Сам подсадил, сам выловил?

Мне делается совсем не по себе. Колдунка отцепилась от меня, но успела высосать почти всю энергию. Еще немного — и я мог бы на долгие месяцы забыть о возвращении на эту завесу. Или оказаться чуть покрепче и свалиться на зачистке. Возможно, уже навсегда.

— Кира, ты можешь определить хозяина? — спрашивает Хайо.

— Могу, — кивает тенник.

— Это долго?

— Да нет, я и так уже его знаю. — Кира морщится, будто глотнул святой воды.

— Скажи.

Кира молчит, стоя у меня за спиной, и вдруг осторожно просовывает ладонь мне под мышку. Я оглядываю приятелей. Хайо напряженно ждет ответа, на лице только любопытство, весьма злое. Лаан смотрит на колдунку, словно хочет испепелить ее взглядом. И только у Альдо на лице что-то странное. Любопытство, но и... тревога? Страх?

«Тебе решать», — чувствую я в виске голос Киры. Не сразу понимаю, что именно решать. Наконец до меня доходит: называть ли Кире вслух имя того, кто это сделал. И вдруг я вспоминаю — пробуждение, локоть на бедре, Альдо в одной комнате со мной.

Ай да белобрысый, ай да сукин сын!..

Но — зачем?

И что делать дальше? Брать его на зачистку — рыть себе яму. Не дотянулся здесь — найдет, как подставить там. Идти без него на зачистку — перспектива весьма неприятная. А зачем тенники послали к нам Киру? Или он сам пришел, что куда больше похоже на правду. Чтобы компенсировать отсутствие Альдо в команде? Голова пухнет от вопросов.

Я упираюсь взглядом в стену кухни и начинаю считать квадраты на черно-белой плитке. Четыре по вертикали, четыре по горизонтали. Итого восемь белых и восемь черных квадратов. Десять, двенадцать... двадцать пять плиток по вертикали. Счет немного успокаивает, и я перевожу глаза на своих приятелей.

— Это Трибунал... — сокрушенно говорит Хайо, и мне кажется, что он догадался обо всем чуть раньше меня.

— Почему Трибунал? — прикидывается дурачком Альдо.

— Потому что если один Смотритель покушается на другого, собирают Трибунал. Обычай такой... — спокойно напоминает Лаан.

— А почему Смотритель? Это небось тенники, это же их штука.

Кира напрягается, острые когти впиваются в мой бок. Промолчать стоит больших усилий, но я прижимаю локтем его ладонь к себе — «молчи!».

Для Трибунала не хватает кого-то третьего. Жертва, обвиняемый и обвинитель уже есть, но для вынесения решения нужен еще один Смотритель.

— Ладно, — говорю я. — Разберемся с этим после зачистки. Альдо, можешь отдыхать.

— То есть? — хлопает длинными ресницами обвиняемый.

— Ну, я с тобой не пойду.

— И я, — сурово говорит Лаан.

— Ребята, вы с ума посходили? — бледнеет Альдо до синевы. — Вы на меня думаете?

Сейчас он совсем нормальный, и глаза у него живые, в них обида и гнев и даже сверкают слезы. Такое искреннее возмущение — я завидую его актерскому дарованию. Мне так противно, что даже говорить и делать ничего не хочется. Какая сволочь! Нужно было его тогда хотя бы избить за этот фокус с дверью. Я смотрю на свои руки и пытаюсь удержаться в положении сидя. Идея избиения кажется все более и более привлекательной.

Чувствуя мое напряжение, Кира давит на плечо. Хайо смотрит на приятеля так, словно впервые его увидел. Еще бы — столько лет дружбы, и вдруг узнаешь, что приятель ничтоже сумняшеся способен вытворить такой милый фокус. Лаан спокоен — самый старший из нас, должно быть, видел и не такое.

— Подержите-ка его, ребята, — говорит вдруг Кира.

Лаана и Хайо дважды просить не надо — пара секунд трепыхания, и наш подозреваемый зафиксирован на полу. Кира подходит к нему, щекочет когтями под подбородком — Альдо аж зеленеет от страха и отвращения. Но тенник вовсе не решил отомстить за недавнее. Он проводит руками над телом белобрысого, неторопливо, словно ищет что-то. И находит — в кармане джинсов. Крошечный, с почтовую марку, клочок обугленной по краям бумаги присоединяется к нити колдунки на столе.

— Еще и марочка, — вздыхает Лаан. — Прямо коллекция дряни...

— Отпустите придурка, — командует Кира. — Где ты был между тем, как получил по чайнику и вернулся?