Обсерватор - Антон Витальевич Демченко Страница 9

платёжным средством. Эквивалент привычных мне денег. И даже назывались эти своеобразные аккумуляторы «золотым», «железным», «серебряным» и «медным» — энергии в такой пластинке хватало, чтобы «выжать» из морской воды несколько грамм соответствующего металла. Где-то чуть больше, где-то чуть меньше, но в общем, различия невелики и не превышают десятых долей грамма. Понятно, что названия условные, да и то же железо было дешевле меди, но общий принцип таков.

В общем: металлы — ценность, а редкозёмы, всякие там палладии и вольфрамы — роскошь и фактический эксклюзив бездников, занимающихся подводной добычей.

А вот Аэры берут своё в другом. Сии летучие господа развили производство пластиков и полимеров до недостижимых бездниками высот. Например, Обсерватор — на девяносто шесть процентов состоит из полимеров, а не металлов или камня, как мне показалось изначально. Ну и, соответственно, полимеры эти востребованы у бездников в их подводных городах и на субмаринах.

Вот три группы, существующие на Земле. Сколько всего народу на планете — Дельфина не знала, но его количество, даже с учётом гриджо, точно не дотягивает до миллиарда, да и не факт, что даже сотня миллионов наберётся: очень уж ограниченный ареал обитания. Вообще, после лекции Дельфины у меня появилась огромнейшая куча вопросов по здешнему мироустройству, но донна либо отмахивалась от них вовсе, либо скупо отвечала, мол, «сам узнаешь». Что ж, буду узнавать сам, куда деваться-то⁈

— А я кем буду в вашей системе? — уточнил я у Дельфины, только что перечислившей классы аэров и прервавшей лекцию, чтобы промочить пересохшее горло глотком какой-то сладковатой водички.

— Ты — бывший, — пожала она плечами.

— А это что такое? — естественно заинтересовался я.

От рассказа хотелось плакать и смеяться: бывшие — попаданцы из прошлого. Распространённое на новой Земле явление, видимо, связанное с этим фулгуром. И, судя по моему опыту — связанное с молниями и грозой «у нас». Правда, никаких прогрессорств здесь не наблюдается: большая часть «бывших» просто дохнет в океане или на островах в первые же часы, если не минуты, своего попадания. Некоторым везёт, они выживают и трудятся в городах аэров или гриджо. А может и на бездников работают, но в этом Дельфина не уверена. Подтверждений нет, поскольку последователи Кусто крайне неохотно допускают представителей других двух групп в свои владения. А вообще, в появлении выходцев из прошлого, местные не видят ничего удивительного, странного и интересного. Просто привычное явление нового мира, где меня спасли исключительно по случайности, просто пожалев. Прямо это не говорилось, но ощущалось вполне отчётливо.

— А теперь, Тони, расскажи, что ты знаешь и умеешь. Понятно что немного, — раздражающе-снисходительно протянула Дельфина, — но, иногда, бывшие дотягивают до аэра второго класса. Редкость, но бывает.

— А вы меня оставите на Обсерваторе? — уточнил я.

— Благодари капитана. Он нашёл возможным проявить к тебе снисхождение.

Ну-у-у… как-то не хочется благодарить этого напыщенного засранца. Хотя, вообще-то, похоже я ему действительно НЕМНОГО задолжал. А то вот выпустят меня на этом дурацком воздушном городе или даже в городе гриджо — там есть ярусы, где могут жить не серые. И хрен знает, что делать. Имущества — только плавки, если на них не претендует «Его Благородие капитан» за спасение моей персоны. Если претендует — придётся отдать. Так что прижиться на Обсерваторе — это в моём положении просто лучший из возможных вариантов. Пока, по крайней мере, а дальше посмотрим.

Стал я рассказывать про свои великие достижения… а Дельфина — морщиться и иронично кривить губу. Выяснилось, что ни актёры, ни переговорщики, ни устроители отдыха на Обсерваторе нахрен не нужны. А ведь я так не хотел вспоминать о технических навыках. Но, может…

— Я стрелять умею, драться, относительно неплохо…

— Это, Тони, должен уметь любой уважающий себя человек. Любой в экипаже Обсерватора — умеет «стрелять» и «драться».

— Но с тобой же был этот, в броне, военный?

— Механик Обсерватора, надевший броню. Экипаж нашего корабля не столь велик, чтобы иметь бездельников, только и умеющих что стрелять. Ладно, давай-ка я тебя проверю, может у тебя есть что-то полезное в… — выговорила Дельфина какое-то неизвестное мне слово.

Подошла к столу, извлекла какую-то коробочку с кучей липучек на проводах, подошла ко мне, стала, отодвигая одежду, ляпать эти липучки. Даже елозя по мне, время от времени. И тут я ошибся… Ну, не совсем, предпосылки, как по мне, были. По крайней мере, за время нашей беседы я не раз ловил на себя взгляды Дельфины приправленные довольно легко читаемым женским интересом… В общем, положил я ладонь на подставленную мне задницу госпожи медика и чуть-чуть сжал…

А через секунду я уже валялся на полу, бережно ощупывая своё достоинство. К счастью — не остатки, но больно-о-о!!!

— За что⁈ — пискнул я, потому что после удара по паху получалось только пищать.

— Тони… — ласково смотрела на меня Дельфина. — Ты, аэр четвёртого класса, поднял руку на донну.

— Я не поднял, я просто… ну приязнь…

— Приязнь, — хмыкнула Дельфина, доставая банку с каким-то напитком и явно напоказ вскрывая её выскочившим из рукава шипом. — За такую «приязнь», по правилам принятым в нашем обществе, я, вообще, имею право тебя убить. Заметь, без всяких последствий со стороны закона.

— За что? — пропищал я уже на другую тему, судорожно обдумывая расклады и мысленно же костеря себя за несдержанность.

— За то, что протянул руку к моей заднице, само собой. А найдись тому свидетели — я бы была ВЫНУЖДЕНА если не убить, то хотя бы отрезать твою шаловливую руку. Как минимум. Это… ладно, слушай.

И кратко выдала такой расклад, что я было снова приуныл. Сословия в обществе аэров — не просто слова или повод для гордости аристо, а вполне себе жёсткие, ограниченные чётким перечнем обязанностей и твёрдо, до жестокости отстаивающие свои привилегии группы аэров. То есть, теоретически, переспать с аэром четвёртого класса донна может, но, по сути, лишь предложив это сама.

— И ты — можешь отказаться. Рабов среди аэров нет! — выдала она. — Но вот ты…

— Даже не смотреть? — уточнил я, предпочтя оставаться на полу, на всякий случай.

— Почему же? Смотреть ты можешь беспрепятственно. Не подглядывать, заметь! А смотреть открыто на то, что так же открыто демонстрируется. И даже спросить, не соблаговолит ли благородная донна снизойти до тебя, ты имеешь полное право. Но! Словами, а не