Договор - Инди Видум Страница 7

Дверь я открыл резко и резко шагнул внутрь, после чего сзади раздался хлопок и проход исчез. Теперь выйти отсюда можно, только добравшись до алтаря.

Сейчас я стоял на так называемой точке старта, откуда отходили три арочных прохода. Освещение было, но весьма относительное, чтобы осмотреть орнаменты арок, мне пришлось подойти совсем близко. Нужный символ в нужном месте попался на первом же проходе, но, поскольку я слышал только описание, на всякий случай проверил и остальные арки.

После чего вернулся к первой и сделал уверенный шаг. Повернулся — за мной оказалась ровная стена, идти можно было только вперед, что я и сделал. Шагов слышно не было, хотя под ногами был камень, а на моих ботинках — металлические набойки. Все звуки словно глушились. Когда я закашлялся, услышал настолько далекий отголосок, как будто кашлял не я, а кто-то за стеной.

Стены были темными и ровными, на них не было ни орнаментов, ни указателей, сам же переход казался бесконечным, так что я удивился, когда внезапно вылетел в зал, из которого исходило уже пять проемов. А тот, из которого я выскочил, тут же исчез.

Обойдя все пять и убедившись, что нужный символ только на одном, я опять двинулся в путь. Переход, зал, выбор, и опять все по кругу — я потерял счет времени, так долго это продолжалось. Менялось только количество арок в залах, а иначе я бы решил, что двигаюсь по кругу.

Когда я внезапно вырвался к алтарю, был немало этим удивлен. Даже не поверил в успех, пока не огляделся. Проход, из которого я вышел, пропал, а других не появилось. Помещение казалось полностью изолированным от всего мира: гладкие стены образовывали цилиндр, в центре которого находился нужный мне приемник для кристалла. Я положил ладонь на углубление в алтаре, и он слабо засветился. На стене проявились контуры двери, а потом — и она сама. Теперь чтобы мне отсюда выйти, требовалось только распахнуть дверь.

Я успокоился, опустил кристалл в единственный проем на алтаре и использовал Воззвание к Богу, после чего из ослепительной вспышки возник мой работодатель.

— Неужели получилось?

Бог выглядел в точности как раньше: таким же ботаном. Почти таким же, потому что в голосе появился намек на уверенность. И еще. Если первый раз я его видел, можно сказать, во плоти, то сейчас я был уверен, что передо мной всего лишь голограмма. Но голограмма, передающая в точности изображение того, с кем я сейчас беседовал.

— Чудом. Пришлось убить того, кто до этого убил этого парня.

— К чему мне ненужные подробности? — отмахнулся бог, он втягивал в себя энергию, которая шла прозрачно-зеленым дымком прямо ему в нос, и напоминал кайфующего наркомана. — Главное, что появился доступ.

— То есть вы теперь можете сюда пройти сами? — обрадовался я.

Потому что после появления такой возможности мое задание считалось выполненным, я мог потребовать снять печать и спокойно проживать жизнь, пусть и чужую, не отвлекаясь на опасные поиски.

— Увы, — обломал он мои надежды. — Только получил немного энергии. Для того, чтобы я мог появиться здесь, нужно восстановить хотя бы одну реликвию. Что здесь случилось, известно?

— В смысле? — не понял я.

— Почему реликвии уничтожились? — скривившись от моей непонятливости, пояснил он.

Я покопался в чужой памяти и вынужден был признать:

— Об этом ничего не знаю. Только то, что часть почти одновременно взорвались, после чего началось массовое нашествие потусторонних сущностей.

Такие нашествия случались регулярно и раньше, но в других масштабах: создавалось Искажение, работало какое-то время, после чего бесследно исчезало. Как будто вскрывался гнойник, выплевывал из себя накопившееся, после чего начиналось заживление. А вот после разрушения реликвий, сущности начали вылезать чаще, более того — эта зона хоть медленно, но расширялись. Расширение немного сдерживали оставшиеся реликвии: в их сторону наступление не шло.

География этого мира соответствовала тому, в котором я был раньше, за исключением названий населенных пунктов и их расположений. На других материках тоже существовали подобные зоны, но они были стабильными. Нет, они тоже создавали искажения и выплевывали свои порождения в случайных местах, но делали это реже и не пытались захватить территорию побольше.

— Тебя должно было перенести в тело человека из семьи, связанной с одной из моих реликвий.

— По крови, скорее всего, связан… Фамилия — Воронов.

Бог усмехнулся.

— Я не опускаюсь до запоминания каких-то фамилий, только конкретных людей. Но если ты попал в нужного по крови, то должен иметь доступ к каким-то семейным архивам или что там у вас.

— Не все так просто.

Я пояснил ситуацию по своему положению полностью выброшенного из старшего семейного гнезда птенца. Или отбракованного щенка от элитного производителя, спарившегося не с особью, предназначенной для одаренного потомства. Скорее второе: каким бы элитным ни был производитель, помет от беспородной самки вряд ли интересовал заводчиков.

— Вот ведь, — недовольно бросил бог. — А прийти к ним и потребовать свое?

— Я для них — выбраковка. Неодаренный ребенок от женщины, которую они не признали. Да к тому же без магии.

Выкладывать свои предположения о причинах покушения на меня я не стал: тогда точно отправят в логово врага, выяснять, что же мне такого досталось, ради чего можно убить.

— Ты одаренный, причин тебя не принимать больше нет. Иди и требуй своё. Ты должен собрать хотя бы одну реликвию. Для этого нужны знания, много знаний.

— Предыдущего владельца тела убили сразу после смерти главы рода, — сдался я. — Если я к ним заявлюсь с какими-то требованиями, меня никто не станет слушать. Сделают вид, что я никогда не появлялся, и прикопают где-нибудь по-тихому. Или, привязав камень, утопят с камнем в ближайшем водоеме.

— А как же родственная кровь? — опешил бог.

Похоже, он не только молод по божественным меркам, но и наивен по человеческим. Почему я не удивлен, что его выперли из созданной им части мира без возможности вернуться?

— Когда речь идет о наследстве, у некоторых особей навык родственной крови отключается, — пояснил я в понятных для собеседника терминах.

— А, бракованная генетика, — сообразил тот. — По идее, семьи с такими нарушениями должны вымирать со временем. Заложено в программу развития мира.

— Эта, похоже, пока не вымерла.

—