S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I - Тимофей Евгеньевич Перваков Страница 7

и разрушались, не достигнув желаемой цели, либо были слишком громоздкими и без должного управления сходили с маршрута раньше срока. Летающий транспорт вёл себя аналогично. У парапланов отказывали двигатели, топливо теряло реактивные свойства, шины изнашивались, оси смещались, и многое-многое другое... Одним словом, даже если транспорт казался идеальным для поездок по чёрной крошке, что-нибудь обязательно шло не по плану, и до конечной цели никто так и не добрался. По крайней мере, о таких не было ничего известно.

Решив, что на сегодня хватит, Марк усыпил мутанта парой патронов и отправился спать.

Глава 6

Êšû ana ekalli, šimûšu amāru ...

Я вошёл на корабль, засмолил его двери…

— Эпос о Гильгамеше — Таблица X

На следующее утро он пробудился и, вспомнив предыдущий день, мгновенно покрылся холодным потом. Какого чёрта он вообще поехал на черноту с этим уродом? Он же мог погибнуть от множества случайностей. А что, если бы монстр перевалил погрузчик на черноту? А если бы погрузчик сломался? А если бы верёвки не выдержали, и пробудившийся здоровяк убил бы глупого человека? Таких «если» было великое множество, и Марк осознал, что отбитая голова напрочь лишила его самосохранения и здравых суждений. Сейчас он помнил обо всём, словно был пьян и творил несусветную дикость в порыве безумных эмоций, но вчера ему казалось, что он, наоборот, придумал очень умное решение своих проблем. Да надо было сразу пристрелить тварь, чтобы предотвратить любую угрозу с её стороны. О чём он только думал?

Схватив автомат и побежав вниз по лестнице, Марк по пути ещё раз ощупал голову. Кровь не текла, и вроде жить было можно. Остановившись, Марк решил для себя, что ему не стоит снова поддаваться эмоциям. Видимо, ранение сделало его рабом настроений, и потому даже текущий порыв выбить мозги мутанту, встреченный волной внутреннего одобрения, может быть продиктован травмой черепа, а не рассудком.

Обдумав ситуацию ещё раз, Марк осознал, что у него капитально деформировалась затылочная зона мозга, и это вызывает обсессии, перепады настроения, периодическую потерю здравого смысла, которую он не может ощутить и даже понять, когда она наступает. У него скачет настроение, болит голова. И самое ужасное, что он никак не может себе помочь. Даже если бы он вёз на борту лучшую нейрохирургическую лабораторию, доктора не смогли бы гарантировать ему стабильность психики после восстановления. Повреждения мозга слишком непредсказуемы и чреваты последствиями на всю оставшуюся жизнь...

Но как же в этот момент он хотел просто застрелить монстра... Навязчивый импульс затмевал не только все другие желания и естественные потребности, но и пытался оборвать внутренний диалог. Поведенческие альтернативы упорно отрицались сознанием, и весь его мир сузился до понятного и казавшегося единственно возможным решения. Усилием воли взбешённый обладатель отбитой головы сел и постарался взять себя в руки. Перебарывая желание выскочить и убить монстра, он продавливал каждый шаг через пелену забвения, поднимаясь наверх по ступеням вышки. Добравшись до графина, он выпил его в один присест, после чего сунул свою разгорячённую голову в таз с ледяной водой, надеясь хоть на секунду уменьшить эффект. Потребовалось немало сил и внутренней борьбы, прежде чем к Марку начали возвращаться рассудок.

Придя в ясный разум и снова ненадолго вернув способность рассуждать здраво, Марк принялся читать дневники и резюмировать полученный опыт. Он был первым среди всех прочих коллег по несчастью, кому довелось встретиться с таким чудовищем. Но откуда мог взяться этот мутант? Может, пришёл из Оазиса? Вряд ли. И как он вообще очутился внутри ангара? Стоп. А как он вообще туда протиснулся, если не мог вылезти наружу? Следов проникновения на двери не было, ворота тоже давно не открывались. Неужели... Яркая догадка булавочной иглой пронзила сознание. Чёрные глаза, чёрные глаза, да где же это? Он брал дневники один за другим и пролистывал, отыскивая нужный момент. Ага, Марк № 5, он описывал предшественника как «безумную черноглазую копию». Четвёртый Марк имел такие же глаза, как и антропоморфная тварь. Но что, если бы обратившийся Марк продолжал бы жить, обнаружив источник пищи? «Получается», — Марк начал тяжело дышать, — «огромная зверюга в ангаре — это изменённый человек, и моя предыдущая версия — Марк № 32».

Ужасный пазл, наконец, сложился. От пережитого за последние дни стресса и сотрясения мозга Марк упал на четвереньки, и его вырвало, а глаза заволокли слёзы. Грудь сдавило в приступе немого крика, и он забился в эпилептическом припадке. Придя в себя, Марк обнаружил, что лежит щекой в луже собственных слёз. Поднялся, умыл лицо водой и сел в кресло. Выпив баклажку воды, он задумался.

Он видел эпилептиков с детства, проведённого в медсанчасти, где работала его мать. Так как маленького Марка нельзя было оставить одного, он помогал ей ухаживать за больными и не раз наблюдал, как люди гнутся, падают, разбивают носы и головы о кафель, раскрашивая его «популярным» в стенах больницы оттенком красного. Несмотря ни на что, он любил это время, и потому сразу определил у себя посттравматическую эпилепсию. «Теперь в небо мне путь заказан во всех смыслах», — посмеиваясь, пролепетал он одними губами. Но вспомнив слова матери о том, что хандра губит быстрее, чем самый страшный синдром, Марк собрал волю в кулак, и, взяв чистый дневник, написал на нём гордое число 33 — номер, на котором цикл страданий должен прекратиться. Неважно, почему он оказался тут, неважно, для каких целей устроен этот мир. Он сумеет показать, что вместо его сердца стучит пылающий квазар. И силой