#5 Печать пожирателя - Илья Соломенный Страница 7

Затем прошёлся вдоль автоматчиков и обыскал их. Все мертвы — те двое, что упали с высоты пятиэтажного дома, не выжили после такого приземления в колосящееся поле… И при себе — совершенно ничего, кроме оружия. Даже приметных татуировок нет…

А вот колдун-стихийник был жив — правда, находился в анабиозе, но это ничего… Полиция разморозит сволочь и допросит… Хорошо, что у меня хватило ума его обездвижить.

Водитель же мобиля, который врезался в выдернутый мной из трассы кусок земли, превратился в отбивную. Да и само авто покорёжило так, что пошарить внутри не было никакой возможности.

Впрочем, я не сомневался — там ничего полезного найти не удастся. Заглянув в уцелевший багажник, я удостоверился в этой мысли — огнетушитель, ремкомплект, и больше ничего.

А вот развороченной фурой, валяющейся в кювете (ещё раз спасибо идеальной защите «Стикса»!), как оказалось, управляла некромантская кукла…

Вернувшись к байку, я поднял его магией, завёл и, убедившись, что всё работает как надо, вывел «Стикса» на обочину трассы.

А затем принялся ждать.

Я совершенно не переживал, что мне придётся объяснять убийство пятерых человек — они напали на дворянина, и я был в своём праве. А постоянно включённая запись на линзах подтвердит мои слова.

После всех приключений я взял за правило вести видеофиксацию — на всякий случай. Даже прикупил облачное хранилище на десять терабайт, чтобы там хранились записи за последний месяц.

Исключая моменты, которые не надо было снимать, хе-хе…

— Полиция уже в пути, — сообщила Лиза, — Ориентировочное время прибытия — пятнадцать минут. Вам требуется медицинская помощь?

— Нет, — отрезал я, — Вызови деда.

На время схватки я забыл о разговоре с Юсуфом, но сейчас требовалось выяснить, что там с дедом. А это нападение…

Ломать голову бессмысленно. Это может быть очередная проверка таинственного пожирателя, может — Геллерштейн хорошо прикидывался убитым горем, а на самом деле послал за мной убийц. Может — Львову окончательно снесло крышу, и он обиделся на мой подарок его невесте — примерочное зеркало. А может — и вовсе что-то другое…

Похрен. Выясню, когда полиция допросит колдуна.

Я понимал, что сам за пятнадцать минут ничего из него не вытяну — требовалось форсированное поглощение памяти, а я и так слишком часто его применял. Так что теперь при попытке им воспользоваться голова начинала раскалываться невыносимо, и я запросто мог потерять сознание.

Так что выбора особо и не было…

* * *

14 июля 2031 года, 2 часа ночи. Москва, отель «4 сезона»

Илона, наготу которой прикрывало лишь шёлковое одеяло, лежала рядом. Подперев голову рукой, пальцами другой она водила по моей груди.

— Знаешь, когда мы познакомились, я и подумать не могла, что ты настолько… «Опасный элемент», — произнесла она, — Ты не производил впечатление человека, которого все хотят убить.

— Я и сам не думал, что таким являюсь, — признался я.

— Но тем не менее…

— Тем не менее…

Мы немного помолчали.

— Что там произошло, Марк?

Я вздохнул. Пришлось проторчать в полиции около десяти часов, прежде чем пленённый мной колдун раскололся и выложил всё, что знает о нападении.

И эта информация, надо признать, весьма меня удивила.

И озадачила.

— Старый знакомый решил свести счёты. Помнишь того урода, который пытался отжать вашу лавку?

— Какой-то мелкий преступник? — нахмурилась подруга.

— Оказалось, что не такой уж и мелкий. Некий Толик Хрусталёв по кличке «Хруст» — сын какого-то столичного авторитета, Валерия Хрусталёва, по кличке «Наум». А теперь выяснилось, что он ещё и чернокнижник, по совместительству.

— Но… — Илона удивлённо захлопала глазами, — Я думала, что его посадили в тюрьму! Ты так и не рассказал, как тогда всё провернул — но его же задержали!

— Да. А потом выяснилось, что во время перевозки парня и его подопечных на конвой напали. Охрану перебили, как и дружков Хруста — а сам он скрылся в неизвестном направлении.

— Проклятье!

— Не то слово. Кажется, парень не терял времени даром. Изучил тёмную магию, надо же… Он совсем безмозглый, раз решился на такое.

— А его отец?

— Ну… Когда с ним говорили в прошлый раз, он якобы был не в курсе, что к чему, и имел железное алиби. А сейчас…

Я припомнил разговор с Юсуповым в центральном полицейском участке Нижнего Новгорода, который имел место после утреннего нападения на меня. Граф общался со мной и куратором расследования посредством магической проекции, и был слегка… Зол.

Не на меня — на тех, кто раскручивал то осеннее дело, в которое я по незнанию влез, и которое стало катализатором наших с инквизитором отношений.

В подробности меня не посвятили, но как я понял, всё пошло наперекосяк.

— Если вкратце — за день до нападения на меня Хрусталёв-старший куда-то бесследно исчез. Сейчас его объявили во всеимперский розыск.

— Да уж… Есть догадки, зачем они на тебя напали?

— Ни одной, — честно признался я, и сел на кровати, — Самая адекватная, но при этом и самая тупая — они просто хотели расквитаться со мной за прошлую нашу встречу, но… Это же безумие!

— М-да…

Мы снова помолчали. Я и правда не знал, что могло побудить Хрусталёвых так подставиться. Ладно, они не знали моих истинных сил, и хреново подготовились — это я понять могу. Но чернокнижие… На месте отца я бы отправил сыночку куда-нибудь в Южную Америку, к ацтекам, где на такие вещи смотрели сквозь пальцы. Но точно не стал бы светить его в центральной России…

А что до тех дворян, за которыми охотился Юсупов… Я точно не переходил им дорогу снова — просто потому, что не лез в какие-то аристократичные интриги высшего света.

Хотя…

Внезапная догадка пронзила сознание, и я напрягся. Что если тот загадочный пожиратель, который проверяет меня — и есть цель инквизитора? Он легко может быть — да нет, не может, он точно является! — высокопоставленным дворянином! У него есть все возможности скрывать свои делишки, власть, связи, деньги…

Но что-то не складывалось у меня в голове… Что-то не сходилось…

Зачем ему нападать на меня так коряво, да ещё и подставляться при этом? Все прошлые разы он делал это тонко, незаметно, не привлекая внимания инквизиции…

Нет, тут определённо что-то было не так… Что-то другое, что я пока не могу понять…

— Я переживаю за тебя,