Многоликий Янус - Светлана Малеёнок Страница 62

оказалось никакого декольте! Изящный вырез «лодочка», слегка открывал лишь ключицы. Дальше, тонкая ткань платья закрывала плечи, оставляя открытыми руки девушки. Лиф платья, плотно облегал высокую, примерно третьего размера, грудь, а сразу под ней, по новой моде, начиналась линия талии, откуда, мягкими складками, до самого пола ниспадала ткань юбки, которая заканчивалась сзади, довольно длинным шлейфом. Сама ткань, при малейшем движении девушки, мерцала мелкими искорками, придавая ее облику, еще более загадочный и воздушный облик.

Единственное, что мне казалось неправильным, это ее шикарные ярко рыжие волосы, убранные в слишком высокую прическу. Это делало ее старше, руша всю изначальную задумку портнихи. Во всяком случае, мне так показалось. Оставь она волосы распущенными, и укрась лишь одним белоснежным цветком, Аврора выглядела бы словно ангел!

Молодая хозяйка, подобрав спереди юбку, изящно и с достоинством спустилась по лестнице, подав у ее подножия, руку своему отцу. Затем, граф с дочерью прошествовали к входу в бальную залу, и церемониймейстер тут же объявил:

— Граф Ларион Саян с дочерью Авророй Саян!

Грянул бравурный марш, а я подумала, что даже если бы я и пропустила приезд князя Оливера Райли, то уж такое громкое объявление его имени, я точно не могла пропустить! Лишь только подумала об этом, как дворецкий в очередной раз, распахнул входную дверь, и в холл, запыхавшись, буквально ввалился князь Райли. Его дорожный костюм, был весь в пыли, но я видела лишь его лицо.

Взглянув на двери, за которыми раздавались звуки мазурки, князь выдохнул:

— Все же, опоздал!

И бегом, через две ступеньки, взлетел по лестнице и крикнул вниз:

— Воды мне!

Повернувшись к одному из лакеев, принимавших шляпы и трости у господ, Викто́р распорядился:

— Воды, его сиятельству!

Глава 37. Бал

Оливер Райли

В смятенных чувствах, я вернулся в замок графа Саян. В столицу я так и не поехал, праздничный фрак висел у меня в шкафу, а за свадебным, заехать к портному, времени еще предостаточно.

Полдня, я словно волк в клетке, ходил из угла в угол своей комнаты. Все вспоминал встречу с Ядвигой. Теперь, даже больше чем утром, мне все казалось странным в ее поведении. Да что, поведение! Она даже выглядела по-другому! Верно, говорят, что глаза, — это зеркало души, они не умеют врать.

Та Ядвига, что я увидел на Ярмарке, была не той смелой, остроумной и образованной девушкой, с которой я не мог наговориться во время обеда с графом. И в глаза которой, я глядел и не мог наглядеться. Но как такое вообще возможно!?

Я вспомнил, насколько Ядвига на Ярмарке, была удивлена и растеряна. А потом, девушка ошарашено прошептала: — Я её вспомнила!

Кого она имела в виду? О ком говорила? И это её приглашение в конюшню на закате…

Я гонял эти мысли и так и эдак и не находил ответа! И, как не хотел я присутствовать на приеме в честь выздоровления Авроры, так понимал, это хоть на какое-то время отвлечет меня от навязчивых мыслей о предстоящей встрече в конюшне.

И как, я совсем недавно мог получать удовольствие от участия в этих напыщенных приемах!? А это ведь было совсем недавно!

***

В бальный зал, я явился одним из первых, находясь постоянно рядом со своим будущим тестем. Сначала, просто бесцельно бродил по залу, разглядывая его украшения.

Да, моя невеста постаралась на славу, приказав украсить стены плафонами с ниспадающими вьющимися цветами, и фарфоровыми светильниками в виде цветов и фруктов, подсвечивающие снизу и сверху, эти цветочные композиции. А ещё, в зале появилась одна, сплошь зеркальная стена. Что делало зал в два раза больше. И, что-то мне подсказывает, что женщины так и станут кружиться у этой стены, любуясь собою. Я так и не понял, нравятся мне эти новшества или нет, но невольно, в моей голове крутился вопрос о стоимости всей этой мишуры и о том, что с куда большей пользой мог бы использовать средства, потраченные на пускание пыли в глаза, достопочтенным соседям. Лично меня никогда не волновало, кто и что обо мне подумает.

Но вот, наконец, начали прибывать гости и мы с будущим тестем, битый час раскланивались и приносили заверения в искренней дружбе и радости от лицезрения того или иного прибывшего на праздник лица.

Гости, обсуждая последние сплетни, переходили от стола с легкими закусками, к столу с напитками и обратно. Таким манером, перекусывая, гости то и дело бросали голодные взгляды на изысканно сервированный стол. Создавалось впечатление, что перед визитом, люди дня два ничего не ели. А что меня особенно позабавило, это то, что перед зеркальной стеной, в основном, прохаживались мужчины. Это для меня стало довольно интересным наблюдением! Даже, задал сам себе вопрос, а не хотелось бы мне самому посмотреть на себя в зеркало в полный рост? Увы, хотелось.

Тем временем, народ все прибывал, а Аврора так и не появилась.

— Граф, — тихо спросил я у будущего тестя. – Разве Аврора не должна, как хозяйка, лично приветствовать гостей?

— Дочь захотела предстать перед гостями, когда все уже будут в сборе, — ответил мне граф.

Я лишь кивнул в ответ, мысленно заскрежетав зубами. Надо же, королева, нашлась! Ну, ничего, скоро я эту спесь из нее выбью! Я вспомнил, насколько удручающе выглядит родительская усадьба и на миг представил реакцию своей жены. По моим губам, скользнула злая ухмылка, и настроение стало лучше.

А тем временем, зал практически был полон. Подходили последние гости.

Дверь в бальный зал широко открылась, и церемониймейстер, зычным, хорошо поставленным голосом, объявил:

— Агнесса Илларионовна Трубецкая!

В зал, высоко подняв подбородок, вошла знаменитая портниха. Отношение к этой, многими уважаемой женщине, было неоднозначное. Поэтому, интересно было наблюдать, как кто-то широко улыбаясь с ней, раскланивается, а кто-то недовольно поджимая губы, косится на хозяина замка, словно негодуя, зачем он пригласил на бал, безродную портниху!

Агнесса Илларионовна, не сказать, чтобы совсем была безродная. Отцом ее, являлся сам граф Трубецкой, что впрочем, не давало ей возможности, носить его титул. Фамилия, однако, ей была дана. Но сделала ее известной, сама женщина, и только лишь благодаря своему тонкому вкусу и золотым рукам. Агнесса обшивала пол столицы, являясь, на сей момент, самой известной и востребованной в высших кругах, портнихой. Это был тот редкий случай, когда не место красило человека, а человек место. Что, впрочем, по мнению большинства, не делало ее, их ровней и