Барышня ищет работу - Салма Кальк Страница 62

— Так случилось, — отмахнулась я, и она не стала настаивать.

И вообще она не настаивала ни на чём, и сама вопросов почти не задавала. Только не сводила с меня глаз и сопровождала в ресторан, и умываться тоже, и ждала, пока я выйду. Я человек прямой, и я прямо спросила её к вечеру первого же дня:

— Матвей Миронович приставил вас охранять меня? Чтобы не сбежала?

Она рассмеялась. Вообще она была вся такая позитивная — улыбающаяся, с ямочками на щеках, очень симпатичная.

— Куда тут бежать, — усмехнулась она, глянув за окно — а за окном тайга под снегом, и ничего более. — Скорее, чтобы если с вами что-нибудь случится, кто-то оказался рядом.

— И что может со мной случиться? — я искренне не понимала.

— Вы необученный некромант, это может оказаться опасным.

— А для вас — нет?

— А я умею защититься сама и защитить окружающих. Я, знаете ли, боевой маг. Я умею жечь некромантские барьеры. И знаю, как поразить некроманта, не являясь таковым.

— Вы… служите в армии? — раз боевой маг.

— Нет, я на гражданской службе. Женщинам почти никогда не присваивают чинов, все мы «по особым поручениям». Вот и я именно что по поручениям у Матвея Мироновича. Не везде можно отправить мужчину, а защитить себя и других я умею.

Сейчас она не улыбалась, и даже ямочки пропали. И говорила спокойно, не рисуясь. Так это что, мне, выходит, выдали телохранителя?

В пути между станциями она читала толстую книгу на неизвестном мне языке. Я полюбопытствовала:

— Интересная книга?

— Весьма, — она всегда охотно поддерживала разговор. — Это воспоминания ссыльного франкийского принца, о том, как он с компанией друзей спасался зимой на Байкале в холода и бескормицу, дружил с местными и воевал с древними демонами. А после они ещё и отправятся во Франкию и будут там спасать от революционеров уцелевших магов. А в финальной части — путешествие в Китай и куда-то ещё. Давно хотела прочесть, да всё недосуг.

Так, Франкия — это вроде как Франция.

— А что их принц делал на Байкале? Это ж как-то не близко?

— А там была магическая аномалия, франкийцы случайно туда попали, и устроили там ссылку. Холодно, ресурсов нет, есть почти нечего — отличное место. Как выжили-то, бедолаги, мне всегда было интересно. Вот и читаю. Нужно ж знать о великих магах прошлого.

Наверное, мне тоже нужно? Мне б просто представить обычную человеческую историю, да? Так-то у меня тоже с собой есть книги, я спросила Антипа Валерьяныча, можно ли взять, и он разрешил. Три штуки, исторические сочинения. Чтобы понять, что у нас общее, а что здесь особенное. Правда, я чаще тупо сижу и в окно пялюсь, хоть там почти всегда и нет ничего, кроме заснеженного леса. Но это и у нас зимой так, мне доводилось ездить. У нас в целом больше населённых пунктов вдоль дороги, а тут, наверное, всё это только строится. Но в целом-то путь известен — Нижнеудинск, Тайшет, Красноярск, Новониколаевск, Омск, Челябинск, и дальше. Станции редки, пути два, почти везде, но встречаются и места, где он один. Как-то раз мы почти полдня стояли на разъезде, пропуская какой-то архиважный поезд на восток. И никаких вам проводов, именно это оказалось самым удивительным для меня. Просто железнодорожное полотно в снегах, и всё.

В ресторане мы признакомились с магом-инженером, который как раз возвращался после нескольких месяцев строительных работ на берегах Байкала.

— Вы пробивали тоннели? — восхитилась я.

Гордей Платонович, так его звали, улыбнулся и кивнул.

— Верно, Ольга Дмитриевна, я руководил прокладкой тоннеля.

Я чуть было не спросила — а на каком километре, потому что по старой железной дороге по берегу Байкала мы в студенчестве ходили много. Я даже работу о строительстве писала — небольшую и несерьёзную. И тамошние тоннели знала хорошо.

— И… как это было? — я не придумала ничего умнее.

— Интересная инженерная задача. Тоннель пробивают с двух сторон, и он должен сойтись, иначе расчёты сделаны неправильно. А когда по всему он должен сойтись, и не сходится — это неприятно.

— И… сошёлся же потом? Я слышала легенду о том, что тоннель не сходился, и тогда инженер пошёл в него ночью и застрелился, а наутро он сошёлся, — до меня не сразу дошло, что я зря болтаю языком.

Ева уже поглядывала на меня с удивлением.

— Конечно. А легенды они на то и легенды, — он улыбался. — Надо же было придумать — пошёл и застрелился. Нет, конечно. Просто говоришь себе и другим, что участок оказался сложнее, чем задумано, и нужно продолжать.

— И вода сверху льётся, да?

Теперь уже и он взглянул с изумлением.

— Откуда ж вы знаете-то, Ольга Дмитриевна? Ручей там есть, точно, течёт сверху, с горы, пришлось ещё и воду отводить, водоток ставить.

— Слышала, это же, как там говорится — золотая пряжка железного пояса России, — я уткнулась носом в чашку с чаем и замолчала.

— Верно, так говорят, — собеседник наш поглядывал с интересом, но я быстро допила чай и поднялась, и все мы поднялись и пошли к себе.

Гордей Платонович ехал в нашем же вагоне, через одно купе от нас с Евой. Мы выходили в коридор и смотрели в окно на ёлки и снега все вместе. Сначала выходила я — соскучившись сидеть на диване. Постоять и подумать о моей местами бестолковой жизни. Но думать не выходило, потому что следом вскоре появлялась Ева, а инженер возникал рядом с нами, как только замечал, что мы вышли в коридор.

Вообще ему было лет так около тридцати, и выглядел он неплохо — сероглазый брюнет, высокий и плечистый. Он рассказал, что семьи у него нет, не обзавёлся пока, только матушка и два младших брата. И после того разговора о тоннелях он поглядывал на меня с изрядным интересом. Но я больше не говорила глупостей, ни о тоннелях, ни о чём другом. Сказала, что еду в Москву учиться, он согласился, что это необходимо, да и всё. А Ева о себе и вовсе молчала. Так и ехали — молчали, смотрели в окно, или же говорили о том, что за тем окном видно. О новых паровозах, о разных пассажирских