Барышня ищет работу - Салма Кальк Страница 57

— Рысь добавила, — кивнул он. — Там, оказалось, ещё была непростая история о том, что родственники отца госпожи Серебряковой не любили родственников матери, к которым принадлежал… покойный рысь. Вот и подстрелили.

— Тьфу, она же говорила, что эту рысь подстрелил её дядя на охоте, — вспомнила я.

— Не вполне дядя, но его сын, её кузен. А потом… повесили чучело.

— Совсем тьфу. Его ж нужно снять и похоронить!

— Уже, — кивнул он.

— Что-то ваши здешние маги ничуть не лучше наших обычных людей, — качаю головой я.

— Маги тоже люди, — усмехается теперь уже он. — Ими тоже владеют разные страсти и неуёмные желания. У них больше возможностей, но с них и спросят строже.

— Кто же спросит?

— Понимаете, Лёля, это одна из основ нашей жизни. Магу дано больше, чем обычному человеку, но маг должен отвечать за себя и за тех, кто рядом. И если не станет так делать, то с него непременно спросят. А будет то господь или кто другой — уже в тот момент совершенно не важно, понимаете? Маги не нарушают обещаний, поэтому не раздают их опрометчиво. Маги не лгут, может быть — не говорят всего и сразу, но намеренно не искажают сути сказанного. И если маг ступает на неправедный путь — он знает, что с него спросится, даже если земные власти не поймают.

— Софья… она говорила, что готова ответить, — вспомнила я.

— Верно. Она, как всякий сильный маг, отлично понимала, что с неё спросится за всё. Но — не отступила.

— Страшно, — передёрнула я плечами. — Я не просила ничего этого, никакой вашей магии. Зачем? Почему я?

— Мы можем никогда не узнать ответ на этот вопрос, — улыбнулся он.

— Так угодно высшим силам?

— Да, вы правы. Уверяю вас, в положении мага есть множество приятных моментов, они вполне искупают некоторое неудобство. Я понимаю, что обычно к вашему возрасту все уже отлично умеют пользоваться тем, что есть, и избегать того, что нежелательно или запретно, но — вы научитесь, поверьте, Лёля! Магия — это прекрасно, поверьте человеку, который всю жизнь маг, тем более — маг той же силы, что и вы.

— И вам… не было страшно?

Он рассмеялся — очень привлекательно рассмеялся.

— Мне и сейчас иногда бывает страшно, не поверите? Просто есть сила, которая помогает мне бороться со страхом. Сила поддержит и вас, просто — доверьтесь ей.

Что? Довериться? Пока я соображаю, как это вообще, он уже протягивает мне руку и берёт мои пальцы в свои. Вторую ладонь тоже. И правда, как будто тонкий ручеёк помощи и поддержки перетекает от него — ко мне. Сначала тонкий, а потом — сильнее и мощнее, и вот мне уже кажется, что я могу подняться, опереться на обе ноги… и сесть рядом с ним.

— Спасибо вам, так лучше, — улыбаюсь, тоже глажу его ладонь.

А потом высвобождаю пальцы и тянусь к его щеке. Меня как током бьёт от этого простого прикосновения, глупости какие, что я, мужчину раньше не трогала?

Или всё дело в том, что те мужчины не были магами? А он — изволите ли видеть маг, получите и распишитесь? Как он сказал — маг той же силы? Это имеет значение? Это важно и хорошо?

Его руки обхватывают меня, я теряюсь в его глазах, губы наши соприкасаются… нет, не рассказывайте, что он просто пришёл поболтать, так вот — не приходят. Кажется, ему всё это нужно ничуть не меньше, чем мне…

Он подхватывает меня, и мы падаем на постель, просто падаем, забыв о… о чём-нибудь там.

— Лёлечка, невероятная и прекрасная Лёлечка, — слышу я.

Пытаюсь что-то сказать в ответ, не выходит. А поцеловать — выходит, и касаться, и вдыхать, и схватить, и не отпускать… даже если это — минутное и вот только сейчас.

Но почему мне кажется, что — не только сейчас? Новый мир подарил мне невероятную силу, и теперь дарит ещё и столь же невероятную любовь?

Спасибо тебе, новый мир.

29. Оля как всегда

29. Оля как всегда

Утро показалось мне добрым, очень добрым — едва ли не впервые после моего переселения в этот мир. Я не помнила, снилось ли мне что-нибудь, но ночная явь оказалась лучше любого сна. Вот честно, я до конца не верила, что наш прекрасный маг хоть как-то ответит мне, ведь раньше он держался со мной как весь такой правильный и ничего особо лишнего не позволял. Неужели… получилось?

И я чувствовала себя совершенно здоровой. Абсолютно. Полностью. Не осталось сомнений и душевной боли, а только лишь — надежда на будущее. На прекрасное будущее.

Я подскочила, огляделась — ну и хаос тут у меня! Потому что, ну, ночью чего только ни было, особенно прекрасно мы искали воды, чтобы напиться, а не было ни капли. И он звал ту воду в мой кувшин, и показывал мне, как это следует делать, говорил — это нам не очень-то легко по нашей силе, но всё возможно, потому что некроманты — самые могучие и самые умелые, и я верила ему с полуслова, вот просто верила, и всё.

Я вообще недоверчива, так сложилось. Неспроста, конечно же, но — как есть. Однако, мне и в голову не пришло его прогонять. Потому что… он великолепен, вот.

С этой мыслью и ещё с улыбкой я вновь позвала воды в кувшин, умылась, потом попробовала разгладить складки на юбке и блузке — о, получается, и воротничок сделать посвежее, как Антония делала, я видела. И получилось, всё-то мне удавалось этим утром, загляденье просто.

Дома я бы полезла в телефон — мало ли, вдруг что-нибудь написал? Здесь не было никакого телефона, поэтому я просто выбралась из комнаты — узнать новости.

— Оля встала! — обрадовалась Марфуша. — Иди завтракать! Только сначала загляни в гостиную, там тебя Алёшка дожидается.

— Какой ещё Алёшка? — не поняла я.

— Так господина нашего соседа ближний человек!

Человек Соколовского? И что ему нужно, чего нельзя было сказать мне ночью самому?

Светловолосый парень сидел на стуле — прямо, будто тот пресловутый аршин