Холодное лето 1402-го. Том 2 - Сергей Владимирович Руденко Страница 55

— Обойдетесь, — фыркнул толстяк, — так договоритесь до того, что мне придется тогда и вовсе бросить меч…

— Было бы неплохо, — вынужденно признал я.

Киношные штампы на счет фехтования в доспехах, к сожалению, не дают ответа на вопрос, что же такое на самом деле «средневековое фехтование».

С одной стороны, безусловно неправда, что любой пропущенный удар приводил к смерти или ранению латника. С другой — неправдой было и представление, что человек в доспехах мог игнорировать вообще все удары соперника.

Начнем с того, что опасность для тяжеловооруженного воина представляли лишь хорошо акцентированные удары в ограниченное число мест на его теле. Если воин был снабжен еще и щитом, то число таких мест и вовсе кратно снижалось.

Атакующая нога, голова и, пожалуй, все…

Вот когда латник лишался щита, число потенциально уязвимых мест несколько вырастало. Теперь в список попадали руки, например. Но повторяю — латник оставался уязвим лишь для умелых и акцентированных ударов.

Все случайные взмахи чем угодно — хоть мечом, хоть топором — он и в самом деле мог игнорировать. Но только при сохранении подвижности, конечно!

Умение заметить и парировать опасные удары, и пренебрежение всеми остальными, чтоб успевать атаковать самому — именно это и делало воина профессионалом. Например, секрет многочисленных побед Карла — телохранителя моего приятеля Вольдемара — был именно в этом.

С потрясающей ловкостью он умел передвигаться так, чтоб даже очень умелые отлично поставленные удары его врагов, приходились в наиболее защищенные места на теле, и превращались в скользящие. Сам он при этом — гвоздил противников с силой парового молота.

Удар — труп, еще удар — и новый дохляк или тяжелораненный…

И так — фактически на протяжении всего боя. Мне до такого профессионализма нужно было сражаться не один год, поэтому сейчас (тем более без кирасы и шлема), я даже не пытался использовать эту тактику.

Кстати, именно поэтому я уже изначально — «тактически» — безнадежно проигрывал сопернику.

Ему ведь не нужно было так же внимательно следить за моими действиями, как мне за его, и в итоге он мог больше и куда свободнее атаковать. Мне просто необходимо было что-то срочно придумывать, иначе крышка.

«Ага!» — кажется, у меня появилась идея.

Взорвавшись серией мощных ударов, я заставил противника ненадолго попятиться — силы при такой манере боя улетали, будь здоров — но оно того стоило.

Оттеснив здоровяка, я неожиданно разорвал дистанцию. Снова оказавшись в шатре, я рванул к завалу у правой стенки, и еще через мгновение выпрямился со щитом в руках. Минута, и вот уже шансы на выживание чуточку увеличились.

Здоровяк проследил за этим не без удивления, после чего откинул верхнюю часть забрала, и признал:

— Браво, шевалье! Это вам все равно не поможет, но надо признать, мне станет самую малость сложнее вас убить. И интереснее…

— Рад, что вы оценили, — сухо прокомментировал я эту реплику, и было вынужден сделать два сильных и глубоких вдоха, уже открыто, признав, что хитрость далась непросто.

Снова расхохотавшись, предусмотрительный «Портос» захлопнул забрало, и поудобнее перехватил меч:

— Ну что же, сейчас мы вернем ситуацию к исходной!

Сказано — сделано.

Следующие пару минут он не позволил мне выбраться на простор, но принялся наносить сильные рубящие удары, вынуждая меня принимать их щит, и к концу серии я понял, что надолго моего приобретения действительно не хватит.

Щит был пусть и небольшой, но окован сталью и обошелся мне в три флорина, однако все шло к тому, что я лишусь его раньше, чем этот гад запыхается.

Новый косой взмах, вражеский полуторник буквально вминается в кромку щита, и вот я снова остался лишь с мечом в руках.

«Стоп! А ведь это выход…»

В следующие несколько минут уже я принялся изо всех сил гвоздить противника, не давай ему возможности перейти в контратаку.

При этом каждый удар, я старался наносить по мечу здоровяка, используя свое единственное, и пока не очевидное сопернику преимущество.

И в самом деле — изменённое лезвие Анкера с того самого момента не только не нуждалось в заточке, но, кажется, и вовсе перестало бояться риска заработать выщерблину или сразу сломаться. В отличие от обычной стали…

— Дьявол! — в ярости взвыл здоровяк, наконец-то сообразивший к чему это я.

Собравшись с силами, он отвел мой клинок в сторону и снова бросился в ближний бой, угрожая просто затоптать. Пришлось разрывать дистанцию, и тут более легкая защита дала некоторое преимущество…

Толстяк не успокаивался минут три.

Он гонял меня по всей поляне, как зайца, вынуждая скакать маневрировать, и даже не помышлять о контратаке. Учитывая вес его брони — стило может и посочувствовать… И если бы не было так страшно, я бы это непременно сделал.

— Стой, чертов трус! — просипел мне вслед вымотавшийся враг.

— От труса слышу… — парировал я, чувствуя, что нахожусь в положении немногим лучше.

— Тебе все равно никуда не деться!

— Ну почему же, может кто-нибудь из моих людей догадается пальнуть в тебя из аркебузы, — хмыкнул я, радуясь, что могу постоять хотя бы чуть-чуть.

— И не надейся на это, синьор де Монбар сейчас добивает уцелевших!

— Не имею чести быть знаком с этим не очень достойным дворянином…

—…это наш маг.

— О, ну это он сглупил,– улыбнулся я через силу.

— Почему это? — искренне удивился толстяк.

— Убей вы меня первым, мои люди и в самом деле могли разбежаться, а так — кто-нибудь в этом лабиринте может оказаться куда удачливее, вашего мага. Я, так понимаю, он один?

— Не совсем, но…гм, есть в твоих словах некая правда, — задумчиво пробормотал соперник. — Тогда не будем затягивать…

— Вот ты неугомонный, — со стоном сообщил я, с трудом выпрямляясь, и одновременно мучительно решая, куда и как теперь бежать.

Поскольку последний раз гром, да и частые выстрелы я слышал откуда-то из-за спины магистратского — из той части лагеря, где вроде как должны были находиться порядки алебардщиков — выбор мой оказался прост. Бежать решил в противоположную сторону, чтоб случайно не оказаться в одиночестве против