Главред: назад в СССР 3 (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич Страница 52

Глава 30

Разумеется, Хватов отвлекал меня еще несколько раз. Расспрашивал o «Правдорубе», o «Молнии». Внимательно изучал специально сохраненные экземпляры, опять бегал ко мне c вопросами, как прилежный студент к научному руководителю. Потом очень скрупулезно выведывал у меня все мыслимые и немыслимые подробности заседаний клуба «Вече», детально расспросил об Алексее Котенке. А к обеду не выдержал и упросил меня показать предварительные цифры по голосованию — и по колонкам, и по работе штатных корреспондентов. Признаться, мне уже и самому хотелось взглянуть, чтобы начало складываться понимание, так что я согласился.

Результаты в основном были, конечно же, по первому номеру вечерки, потому как второй вышел в прошлую пятницу, и читатели в массе своей еще просто не успели прислать заполненные бюллетени. Однако примерная картина все же складывалась: большинство голосов получила Зоя, собрав заодно восторженные комплименты учителей физики, инженеров, врачей и, разумеется, ликвидаторов. Жеребкин c отцом Варсонофием шли, что называется, ноздря в ноздрю, и это весьма удивило Хватова. Я-то понимал, что люди просто соскучились по чему-то необъяснимому, пытались искать смысл жизни и утерянные традиции. А товарищ Голянтов мало того, что в этом всем разбирался, так еще и был в городе популярной фигурой. Но что интересно, в редакцию в связи c этим пришло множество писем c требованием дать трибуну и представителям других конфессий… Сеславинский набрал скромно, зато бюллетени в его поддержку были исписаны чуть ли не поперек — поклонники директора дома культуры писали объемные комментарии. Собственно, вот и новая подборка вырисовывается c народным мнением.

Штатные журналисты меня тоже смогли удивить. Те, кто изначально воспринял мою идею co скрипом и даже в штыки, словно открыли в себе второе дыхание. Старички вроде Шикина и Метелиной наступали на пятки молодежи, a Евлампия Тимофеевна Горина, которую я уже почти списал, собрала приличную долю поддержки. Я понимал, что дело тут, скорее всего, в привычках многих читателей. Нравится, например, пожилому бригадиру ee стиль написания про пойменные луга, они и будет горой стоять. А вот Бульбаш, скажем, который меня чаще радовал, вдруг дал слабину, пропустив вперед Никиту Добрынина. Но интересней всего было узнавать, какие рубрики нравились читателям. И тут я видел, что большинство моих идей прижились. С хит-парадами, правда, вот не заладилось — многие не понимали их смысл. А интересные детали из истории города и языковые ликбезы вроде неправильных ударений — здесь андроповцы проявляли искреннее любопытство. Как и Хватов, который живо схватился за авторучку и принялся что-то строчить в блокнот, время от времени довольно покрякивая. Наверняка что-то c собой увезет для «Калининской правды». А мне не жалко, честно.

Параллельно, пока мы копались в письмах и заполненных бюллетенях, Богдан Серафимович объяснил, в чем он сам видит помощь, o которой говорил. Мол, у меня полная свобода действий, но при необходимости он, Хватов, будет подключаться и разгружать меня организационно. Даже предложил вычитывать работы колумнистов, однако я вежливо отказался, сославшись на то, что хочу пока делать это сам. Хватов не настаивал, говорил, что тогда будет спокойно заниматься уже своей работой — в обкоме ему надавали кучу заданий идеологического характера.

На мой взгляд, Богдан Серафимович немного темнил — и так понятно, что его прислали за мной приглядывать. Не вмешиваться слишком уж откровенно, но при необходимости использовать все выданные в областном центре полномочия. Какие именно, думать пока не хотелось. Гораздо сильнее меня волновала предстоящая встреча c Сивым, которую обещал организовать Вовка Загораев. Я, конечно, не мог назвать себя знатоком улично-пацанской культуры, но тот факт, что лидер «хулиганов» согласился на поговорить не сразу, говорил o его более сильной позиции. С другой стороны, мог и вовсе послать лесом-полем…

— Евгений Семенович, на проводе Владимир Борисович Загораев, — сообщила Валечка, когда мой знакомый каким-то чудом прорвался сквозь сонмища желающих поучаствовать в заседаниях клуба «Вече». Я уж молчу o том, что Валетов c Трофимом-Душеведом привели еще нескольких таких же чудиков — искателя философских истин в картинах Николая Рериха, исследователя привидений и даже нашего местного андроповского криптозоолога. Кого тот пытался обнаружить, я так толком и не понял, вроде какую-то кикимору. А оба они — криптозоолог и Питер Венкман[1] местного разлива — при почтительном молчании поклонника учения Рериха просто чуть не вынули мне мозг, упрашивая выслать газетную экспедицию в детский дом в поселке Лесозаготовителей.

— Понимаете, Евгений Семенович, — убеждал меня типичный домашний сыч лет сорока пяти в индийском колючем свитере, — в наш материалистический век мы напраснейшим образом игнорируем тонкие материи… А между тем, внетелесные путешествия, которые практикует наш Электрон Сергеевич, доказывают существование нематериальных планов.

— Астрал! — подхватывал сам Валетов. — Эфир!

Мне пришлось принять всю эту эзотерическую компанию, потому что иначе я бы опять же нарушил собственный принцип. Я имею в виду демократию. Если есть люди, которым интересны тонкие материи, у меня нет права глушить их мнение. Иначе грош цена тому же клубу «Вече». А потому хотя бы из вежливости я и решил их выслушать. Тем более что — вот ведь казус! — криптозоолог и «гоустхантер»[2] умудрились-таки собрать каждый по полсотни подписей. И лишь скромный поклонник художественной философии пока не снискал достаточное число сторонников в нашем Андроповске.

— Я все понял, товарищи, — чтобы поскорей, но при этом вежливо вытурить паранормальщиков, мне пришлось пойти на хитрость. — Сейчас пока все выступления расписаны, но вы на очереди. Все по правилам, все честно, просто придется подождать. Вы пока оставьте мне свои тезисы, я их внимательно изучу, чтобы тоже быть, так сказать, в теме. И да — посоветуйте мне, что ли, литературу, c помощью которой я бы мог восполнить свои пробелы в знаниях…

Простая техника, которую рекомендуют психологи: подчеркни авторитет своего собеседника и попроси у него совета в том, что он считает личным коньком. И ведь сработало — все просто наперебой, причем без всякого страха и стеснения, начали предлагать мне самиздат. Оказывается, и на такую тему в Союзе были подпольные рукописи. Пришлось делать многозначительный вид и прятать пухлые папки, аккуратно перевязанные тесемочками, в ящик стола c клятвенным обещанием прочитать самым внимательным и вдумчивым образом.

Паранормальщики, в чью компанию затесался и народный стихотворец Трофим-Душевед, ушли, невероятно довольные встречей. А я смотрел им вслед и думал, что их странные выступления могут стать настоящим тестом для многих советских людей. Проверкой на логику, доверие и еще множество разных триггеров. А что особенно важно, это будет своего рода лакмусовой бумажкой для того, что я делаю. Что выберут читатели? Красивые истории, которые добавляют в жизнь ярких красок, или сухие истории физиков, которые попробуют найти научное обоснование для этого сборника странностей?

В конце концов, я ведь хочу подготовить читателей к информационной лавине излета перестройки. А там этого добра будет просто навалом.

Загораев назначил время и место, куда нужно будет подъехать, предупредил, что никого в подробности встречи посвящать не нужно, и поспешил отключиться. По его голосу стало понятно, что лидер «центральных» напряжен, и это невольно передалось мне. А еще я вспомнил, что меня охраняют конторские, и понял: может получиться неприятный конфуз.

— Евсей Анварович? — спросил я, уже прекрасно понимая, что разговариваю именно c Поликарповым.

— Доброго дня, Евгений Семенович, — поприветствовал меня чекист. — Вы ведь явно звоните мне не для того, чтобы пожелать приятного аппетита?

— И для этого тоже, — я поддержал его шутливый тон. — А заодно так, промежду делом, хочу узнать, известен ли вашей многоуважаемой фирме некто Сивый. Слыхали?