Продавщица 4: А с платформы говорят… - Анна Наумова Страница 5

— Поосторожнее, душенька! — беззлобно попенял он мне и, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Сласть ли, грусть ли.

В ней — тебе видней,

Рыцарь, стерегущий.

Реку — дней.

— Извините, пожалуйста! — скоговоркой пробормотала я и, в несколько секунд преодолев расстояние от прихожей до комнаты, влетела туда, включила свет и, узнав свою небольшую дорожную сумку, мигом расстегнула молнию и принялась выбрасывать оттуда лежащие в ней вещи… Все они были мне хорошо знакомы: туфли, несколько простеньких кофт, юбки, пара новых неразношенных туфель, аккуратно завернутых в холщовую тряпку, аптечка с йодом и другими нехитрыми советскими лекарствами, мыльно-рыльные принадлежности… Обычный набор женщины, собравшейся в поездку…

Вдруг в дальнем конце комнаты что-то зашевелилось. Вздрогнув, я отскочила в сторону. Это еще что там такое?

— Свет выключи, как шебуршаться перестанешь! — попросила меня высунувшаяся из-под одеяла лохматая голова и, снова спрятавшись, раскатисто захрапела.

Однако всего через пару секунд у меня отлегло от сердца. Выдохнув, я кивнула. Бояться было нечего. Обладателя головы я с трудом, я узнала, хоть и не смогла вспомнить его имя. Это был товарищ Макса, приехавший к нему на прошлые новогодние праздники аж из самого Владивостока! Я и забыла совсем, что добрейшей души хозяин комнаты нередко привечал у себя постояльцев и, согласно обычаям, устоявшимся в среде хиппи, никогда не брал оплату. Этакий советский «каучсерфинг». Правила проживания гостей коммунальной квартиры на улице Желябова, на которой располагалась знаменитая советская пышечная, были просты. Их мне озвучил Макс по прозвищу «Зингер» сразу же, как только я заявилась прошлой зимой на порог его квартиры. Эти правила заключались в следующем: не гостить больше трех дней, мыть за собой посуду, не забывать пополнять запасы в холодильнике, если что-то взял, и приводить в гости не больше одного человека.

Не особо надеясь на успех, я еще раз перетряхнула сумку, и нашла наконец то, что искала: за чуть порванной подкладкой видавшей виды сумки я нащупала знакомый пухлый блокнотик. Это то, что мне нужно! Выключив свет, я, стараясь не шуметь, вышла из комнаты и тихонько прикрыла за собой дверь.

Наспех пролистав страницы блокнота, я нашла нужный мне номер и набрала цифры на крутящемся диске телефона.

— Алло! — протянул приятный мужской голос. Я позвонила в учительскую школы.

— Мэл Макарович! — узнала я нашего школьного физрука. — А Катерину Михайловну можно? Это Даша… Дарья Ивановна.

— Добрейшего денечка, — учтиво поздоровался физрук. — Минуточку… — и через пару секунд я услышала в трубке: — Здравствуйте, Дашенька! Как добрались?

— Спасибо большое, очень хорошо, — снова отозвалась я, жалея, что заранее не сочинила легенду и на ходу придумывая, что сказать. Однако собеседница, кажется, совсем не удивилась моему звонку.

— Вы вроде женщина молодая, а самое важное-то и забыли, — нестрого попеняла мне коллега.

Катерина Михайловна была мне кем-то вроде старшей подруги. Приятельствовать мы с ней начали сразу же, как только я второй раз в жизни попала в СССР. На дворе тогда стояла осень 1963 года, и я с величайшим удивлением обнаружила, что молоденькая штамповщица Даша — уже вполне себе состоявшаяся и взрослая преподавательница русского языка и литературы Дарья Ивановна. По странному стечению обстоятельств у нас с Катериной Михайловной оказались одинаковые сумки, и я случайно прихватила ее сумку с ученическими тетрадями вместо своей. Обаятельная учительница с первых дней отнеслась ко мне по-матерински и считала кем-то вроде старшей дочери. Она приглашала меня в гости, давала мудрые жизненные советы и делилась рассказами о военном прошлом. Все четыре года Великой Отечественной Войны Катерина Михайловна провела на фронте и получила не одну медаль. Ну а я, в свою очередь, иногда помогала ей донести до дома тяжеленную сумку с тетрадями и терпеливо выслушивала рассказы про мигрень и прочие болячки, свойственные зрелым людям… А еще я подружилась с ее давнишней приятельницей и бывшей соседкой по коммунальной квартире Софьей…

— А что именно я забыла? — осторожно поинтересовалась я, каким-то внутренним чувством поняв, что сейчас мне скажут что-то важное.

— Да листочек-то свой с адресами и телефонами, — продолжала мне выговаривать коллега. — Погодите-ка! Я его, как нашла, себе на стол положила, чтобы не потерять. Вот сижу и жду, когда же вы позвоните. Техничка наша переложила куда-то наверное, когда столы протирала. Уж сколько раз я ей говорила, чтобы не трогала ничего на столах… Дарья Ивановна, вы уже соберитесь, пожалуйста, все-таки должность у Вас теперь хорошая, надо соответствовать. Негоже Вам растяпой-то быть, как сказал классик, «уж не к лицу и не по летам»… Учителя же теперь на Вас равняться будут! Покажете себя с хорошей стороны — задержитесь надолго, попомните мое слово. Это мне в моем возрасте уже тяжеловато, а Вам — в самый раз! Вот, нашла!

— Должность? — рассеянно повторила я. Челюсть моя отвисла почти до пола. Ничего не понимаю. Какая такая должность у меня теперь, и почему мне стоит из кожи вон лезть, чтобы на ней задержаться?

Однако Катерина Михайловна не стала меня дальше ругать, а лишь снисходительно вздохнула, видимо, объяснив мою растерянность усталостью от поездки на ночном поезде.

— Так, душа моя, — тоном строгой, но заботливой родительницы начала наша завуч, — Вы сейчас дома у своего длинноволосого приятеля? Что ж, дело молодое… Но помните, что у Вас ордер есть на новую комнату, с переездом лучше не затягивать. Сегодня же вечером туда приходите. Сразу же, как заселитесь, примите душ, выпейте горячего чаю с ромашкой и хорошенько выспитесь. В выходные гуляйте, наслаждайтесь городом, обустраивайтесь. А в понедельник с утра нарядитесь и к девяти утра — шагом марш на новое место работы! Вы теперь — завуч, так что вперед и с песней! Договорились? — и Катерина Михайловна продиктовала мне нужные адреса и телефоны.

Заставив повторить все от сих до сих и убедившись, что я все записала верно, коллега пожелала мне хорошего дня и отключилась. А я, держа в руках листочек с полученной информацией, так и сидела возле телефона, не понимая, что мне со всем этим делать дальше.

Во дела! Вот это судьба заложила крутой вираж, нечего сказать! Бывшая продавщица Галочка, у которой только-только все наладилось в жизни, снова стала «попаданкой» и как раз тогда, когда Дарью Ивановну назначили