Людоеды - Cepгей Mиxoнoв Страница 44

— Завидно, — хихикнул Зубченко над Ясюлюнцем. — Молодец, Микола! Так держать, Питерский! А не дерзи Варвару — хуже будет!

Сахаров не знал, что ему и думать по поводу реплики и реакции отпущенной в его адрес практикантропами. Сокурсники переменились, и изменения в их поведении были разительными, а сказались уже на троих студентах, уложенных варваром на больничную койку.

За неимением лазарета и соответствующей мебели, использованной в заграждении, валялись тут же по соседству на траве и стонали время от времени, ощупывая больные места.

— Неслабо ты их, — пожурил Мих отчасти Ясюлюнца. — Одно слово — Варвар!

— Да ну, меня, когда учили быть сильным, не так ещё били — домой частенько возвращался с переломами. Но кость болеть не может! Верно? А когда срастётся, только крепче становиться!

— Заметно! Часто череп ломали? А контузили в голову? — прыснул Зуб.

Вот балагур и проныра. И тут он влез, пусть и на словах, приглядывая в сгущающихся сумерках за кустами. Скоро хоть глаз коли, ничего не увидят как стрелки на пару с Михом.

Проблему предстояло решить за счёт костра — и двух в соответствии с двумя замкнутыми пространствами меж бараками, поскольку дверью со стороны мужского послужило окно в женском и было раскрыто настежь.

Там и сидел Зуб с луком, свесив ноги с подоконника. Болтал ими, а не только языком.

Нервничал — адреналин блуждал в неимоверном количестве в крови. Не у него одного. Ждать неизвестности всегда было тяжело. Кто знает, что затеял лютый и беспощадный враг?

— Не спать! — то и дело разносились по лагерю голоса трёх практикантропов. Ими они в первую очередь подбадривали себя, не позволяя уснуть — даже задремать. Ну и соответственно тем, кто примкнул к ним с лопатами наперевес, а и топорами вооружились с молотками — всем, что могло представлять грозное оружие по меркам дикого, но отсталого мира.

Дикари меж тем продолжали сидеть по зарослям.

— Когда же они начнут? — не выдержал Зуб, едва Мих приблизился к нему — прохаживался, проверяя посты и целостность хлипкого заграждения из решётчатых и сетчатых составляющих деталей кроватей.

— Я думаю: ближе к рассвету, — озадачил напарник.

— С чего вдруг, а такие мысли?

— Сам посуди: в четыре часа самый сон — и сморит нас, плюс просветлеет прилично и будет сносно всё видно на расстоянии до десяти-двадцати метров.

— Так ты хочешь сказать: дикари спят по кустам?

— Т-ш-ш…  Тихо! Не ори!..

Зуб притих и зашептал:

— А почему бы нам ни навестить их?

— Рано, слишком рано…

— Смотри, Мих, чтобы потом не было слишком поздно!

— Доверься мне, дружище!

— Хорошо хоть не предложил положиться на тебя, а то бы я не понял: на что намекаешь…  Ха-ха…

— Вот язва!

Зуб довольно улыбнулся своей щербатой ухмылкой Михею, и также вызвал у него ехидную ухмылку. На том и расстались.

— Что видно, а слышно, Варвар? — присоединился тот к нему после Зуба.

— Да ни хрена!

— А ты, зверюга?

— Ы…  — коротко отреагировал Вый-Лох на обращение хозяина — по-прежнему держал ухо востро и был начеку, располагаясь на четырёх лапах. Порыкивал время от времени, заставляя разноситься по округе собственное эхо, мешая дикарям чувствовать себя в безопасности.

— Предлагаю его спустить и немного поохотиться, — выдал Варвар на-гора.

— Ну и кто из вас двоих зверюга, а? Ещё большой вопрос…  — покинул Мих напарника, напоминая лишний раз: — Не спать! Держаться…

— Ты это скажи им, а не мне…  — кивнул Ясюлюнец на сокурсников, валяющихся подле него в траве, и пытавшихся уснуть — хотя бы вздремнуть. А ещё уметь надо было — и набраться наглости, поскольку о смелости в их случае даже речи ни шло.

— Что же ты затеял, Беккер? — уловил Мих то, что пока было недоступно его соратником, как по оружию, так и несчастью.

Ведь кто, как не он вооружил кольями дикарей-людоедов, вот только обращаться с ними должным образом не был способен научить, а соответственно сам к здешней жизни неприспособлен. Хотя на ошибках учатся. Возможно, также мотал на ус. И кто бы мог подумать, что именно они с ним и будут противостоять один другому в заочном споре здесь.

Судьба…  злодейка. Её ухмылка им обоим казалась оскалом смерти.

Беккер недолго думая, решил, когда именно они нападут, не обращая внимания на то, что сокурсники предприняли попытку соорудить примитивную защиту по периметру меж бараками.

Он всё-таки какой, а никакой геодезист — и пусть учился, но также на собственных ошибках. На ум пришли фильмы, которые он смотрел — и как любой мальчишка в его годы про войны в средних веках. А там рвы преодолевали с охапками вязанок, а невысокие стены при помощи лестниц или тех же шестов. Один мчался, держась за передний край, а иные держали сзади, помогая ему взойти на отвесную стену.

Этим сейчас и занимался Беккер, стараясь донести смысл дикарям. Вырубил длинный шест четырёхметровой длины, и схватился за его край спереди, а сзади него поставил дикарей и заставил толкать его к дереву больше подобному на пальму с кроной на самом верху.

— Ща я взойду и наберу плодов! — заявил он.

Как собирался взлететь предводитель людоедов, те недоумевали. Но помогли ему так, как поняли в силу собственных умственных способностей — и значительно разнились у питекантропов-неандертальцев с хомо-сапиенс.

Не попали они с первого раза в ствол дерева, а вот когда со второй попытки угодили Беккером в ствол, на того посыпались все «шишки».

— Что я говорил…  — застонал он — всё-таки достал плоды с древа, а точнее оно его ими.

Понял, как тогда Ньютон, изобретя под яблоней закон всемирного тяготения: не стоит учить дикарей перемахивать препятствия — с ними проще их сносить. По причине чего