Амазонка или Шамамама (СИ) - Ярина Рош Страница 4

На этот вопрос память девочка не могла ответить — она была слишком молода для таких вопросов. В принципе, женщины подчинялись воле мужчины, и его слово было законом для них.

Как и догадывалась, осмотр ничего не дал: никого в живых не нашлось. Видимо, никому не дали шанс выжить.

Мой взгляд скользил по телам, и я не могла назвать это сражением, ведь по положению тел было сразу заметно, что мужчины хотя и сражались, но были без оружия

На земле валялись ножи и простые палки, и они намекали на то, что оружием в их руках были первые под руку попавшиеся предметы.

Люди сула, которых застали врасплох, не смогли дать достойного отпора. Они мирно спали и не помышляли, что для некоторых он станет вечным.

Мне, городскому жителю, было трудно понять такую жестокость. Чем они помешали им? И какие у тех были планы на них? Просто уничтожить сул? Или они все же увели пленных?

И тут пришел на ум фильм, где пленяли жителей и жестоко с ними расправлялись на высоченной пирамиде во славу своим Богам.

—Неужели попала в период правления майя? Нет, нет, я на это не подписывалась. Нужно уходить отсюда и побыстрее, — запаниковала я. — Вдруг вернутся?

Мысль настойчиво зацепилась в голове и била набатом: « бежать, бежать..»

Только тут же понимала, что бежать сломя голову не вариант, и понимала, что если попала в древний век, то у меня будет только одна цель — ВЫЖИТЬ.

Но, как и где — второй вопрос, а за ним в насмешку вставал третий, четвертый…. Голова шла кругом, но я знала точно — отсюда мне надо уходить.

Не знаю, что повлияло на мое решение, но я чувствовала интуитивно правильность этого шага.

Пусть одна, пусть лес, но есть возможность встретить и там нормальных людей, к которым можно примкнуть.

Понимала, что люди живут своими общинами, со своими законами, но, в конечном счете, можно как-то приспособиться и жить….

2

Внутренний голос говорил уходить, но принимать решения оказалось труднее.

Все мои знания о джунглях были из инета, и она была пугающая.

Когда узнаешь об этом месте, то сразу на ум приходит однозначное нет.

Нет, не хочу там жить.

Нет, я не хочу даже там путешествовать.

Нет, не хотелось даже думать о каком-либо соприкосновении с опасным местом.

Высокие деревья, не пропускающие свет, лианы, преграждающие путь, валежник, москиты и другая летающая живность, желающая тобой закусить, да и не только они, духота и влажность от испарения...

— в такие дебри даже для познания своих возможностей, не полезла бы ни за какие деньги.

С духотой согласна: сейчас я уже вся изнываю от неё. Это же не лес, а погибель для неподготовленного человека.

Где-то внутри теплилась надежда, что нужно подождать и, возможно, появятся люди, возможно, кто-то спрятался, и тогда жизнь заиграет яркими красками.

Даже можно сказать, что здесь как бы мой дом, и желательно в нем остаться.

Только эта надежда промелькнула в сознании, как страх сдавил горло. Самое главное он прямым текстом выпроваживал из сула, словно кто-то настойчиво рекомендовал здесь не задерживаться.

Кто бы это ни был, но пришлось прислушаться к настойчивому совету.

Тогда вошла в крайний дом поискать на первое время еду и емкость для воды.

В крайнем случае, еду, надеюсь, найду в лесу, а с водой будут проблемы: не под каждым кустиком родник бьет ключом.

Из последних сил держалась, потому что сжималось сердце от страшной перспективы, что мне придется войти под свод первозданного леса. Одной!

Он пугал меня своей мощью, непроходимостью, резкими криками животных и опасностью, как только мой взгляд касался могучих деревьев, но и понимала, что и здесь оставаться опасно.

Что-то подсказывало, что ночью могут прийти звери на запах крови и в суле будет небезопасно.

На мой взгляд: что здесь, что там — везде подстерегает риск столкнуться с кровожадным хищником, и понимала, что не под силу справиться с ними хрупкой девочки.

Поэтому старалась быстрее просмотреть глиняные горшки в поиске еды, когда послышался шум: тихие шаги, словно шуршание ветра по песку, но мой слух уловил подозрительный шорох.

Тут же присела в испуге и сквозь зазор палок каркаса жилья наблюдала за дорогой, откуда послышался шум.

Глазами нашла нож, который лежал между осколками разбитой глиняной посуды, и взяла в руку.

Легкая дрожь прошла по телу от мысли, что это вернулись бандиты, то тогда нож мало чем мне поможет.

Только точно знаю, что живой не сдамся и буду отбиваться до последнего, хотя понимала: какой из меня борец?

Время для меня замедлилось…, но на тропинке показались дети.

Одну из них я узнала. Амия, дочь соседей. На этот момент ей десять больших вод.

Большая вода, а это ливень, который длится два месяца и бывает один раз в году: такую информацию подкинуло сознание с иномирным переводом.

Мне же было шестнадцать больших вод или шестнадцать лет.

В голове воспоминания подбросили яркое событие в жизни девочки. Она должна была войти в свой дом, который её муж построил для них.

До этого дня был тоург — сватовство и проверка девушки на непорочность.

Каждой девушке определенного возраста на плечах делают татуировку в виде белой тонкой полосы. Полоса показывала всем, что она готова к замужеству.

После нахождения ей жениха, которого выбирают ей семья, она проходит тоург.

Этот ритуал проходит в хижине, где жених во время ласк своей невесты разрывает плеву пальцами и показывает результат всем жителям.

Под одобрительные возгласы он возвращается и на правах мужа заканчивает обряд соитием. С этого момента они становятся мужем и женой.

После они выходят из хижины, и вот тогда наносится вторая полоска — красная.

Третья полоса — черная, появляется, когда муж построил дом и уже мог с чистой совестью забрать свою жену от родителей. До этого времени она находится под присмотром в своем доме.

На моих руках было три полосы, но девушка не успела насладиться семейной жизнью.

Всплыла информация, что муж из другого сула, и он почему-то не пришел в положенный срок.

Я вышла из хижины, и дети, заметив меня, замерли на месте и прижались друг к другу, а потом с криком:

— Хооп! — Ко мне бросилась Амия.

Вскоре вокруг меня образовался круг. Маленькие ребятишки приткнулись ко мне, словно увидели во мне возможную защиту.

Детей было десять человек в возрасте от десяти до пяти лет.