Вперед в прошлое 12 - Денис Ратманов Страница 34

— Я жилье нашел! Хорошее! Отдельный дом. Сдает его мать знакомой тети Лоры. Там котельная на два дома, телефон нам хозяйский поставят, пока мы вторую линию не проведем. Две комнаты и кухня! Двадцать тысяч всего!

— Ты его видел? Дом?

Увидев нас с чемоданом, водитель открыл багажник, и мы положили его туда. Боря ответил:

— Тетя Лора видела, а она плохого не посоветует. Говорит, не хоромы, но пойдет. Пойдем сегодня смотреть? Это у нас в селе, недалеко от Лялиных, соседями будем.

— Пойдем, — кивнул я и принялся раздавать пакеты ему и Наташке. — Это подарки. Цветы подарит Лика. Боря, фотик где?

— Я его взяла! — Наташка достала из сумочки «Полароид». — Кто снимать будет?

— Можно я? — вскинул руку Боря, и я забрал у него подарки.

Возле выхода из роддома роились профессиональные фотографы, устанавливали треножники, пристреливались. Вышла молоденькая огненно-рыжая девушка с двумя младенцами на руках, замерла на миг, позволяя себя сфотографировать. Щелчок фотоаппарата — и ее окружили родственники. Муж забрал одного малыша, взял ее под руку, и они медленно спустились по ступеням.

Краем глаза я следил за Наташкой, ноздри у нее раздувались, лицо было каменным.

Вторую роженицу, полную женщину средних лет, встречали подруги, мать и четверо подростков — дети и племянники. Она вертела головой, кого-то выискивая, и в глазах читалась тоска. Глядя на нее, Наташка совсем загрустила.

Третьей вышла Лялина. Тяжелое ей поднимать было запрещено, потому ребенка несла бабушка. Боря возбудился, достал фотоаппарат и побежал к ним. Женщины улыбнулись и встали так, словно Диану держит мать. К ним подбежал отец с бутылкой шампанского, сунул ее Анне, забрал младенца и замер с женой под руку. Боря сдурил и сфотографировал их.

Раздались аплодисменты, которые усиливались по мере того, как они втроем, точнее вчетвером, спускались по ступеням: Анна с Дианой в центре, справа бабушка, к себе ее тянет, слева муж тянет к себе. И толпа коллег… человек десять… хлопает и скалится, берет в кольцо. Вон и «бобик» ментовский едет Анну забирать…

И тут бабушка Лики не выдержала. Маленькая женщина выхватила у отца розочку и давай ею его охаживать, приговаривая:

— Ах ты скотина бесстыжая! Да как ты посмел… сюда прийти? На тебе! Руку на беременных поднимаешь? На тебе! И вот тебе! Смотрите, товарищи милиционеры!

— Мама! — воскликнула Анна.

Зная, что Анне нельзя поднимать тяжелое, Наташка подбежала и взял ребенка, она была к мачехе ближе всех.

Маленькая разъяренная женщина лупила моего отца хворостиной, которая осталась от розы, бросалась на него, как наседка — на ястреба. Отец сперва ошалел и позволял себя колошматить, но вскоре спохватился, вырвал хворостину из рук свекрови и как заорет, обращаясь к публике:

— Да что она несет? Это вранье!

— Пошел вон, скотина! — Мать Анны продолжала на него бросаться, а он просто выставил руку вперед, не подпуская ее к себе.

— Заберите эту сумасшедшую! Я никого не бил.

Пришлось схватить ее и оттащить в сторону.

— Только попробуй еще раз хоть пальцем тронуть! Прирежу! Удушу! Сама сяду, но не позволю издеваться! — Она орала до хрипоты и продолжала биться в моих руках.

Зрители смущенно опускали глаза. Анна стояла красная, как рак. Только Наташка, которая никого и ничего не замечала, завороженно смотрела на младенца, отогнув уголок конверта. Ее губы дрожали. Только истерики не хватало!

Говорил же, что не стоило ей сюда приходить!

— Он избивает жену! — голосила Вероника. — Милиционер называется! Позор! Гнать таких из милиции!

Праздник был испорчен. Отец удалился, запрыгнул в «бобик» и уехал. Бабушка забрала у Наташки внучку, и все, кто остался, принялись дарить подарки Анне. Она улыбалась и кивала, принимала их.

Оттаяла она только, когда по моему сигналу подъехала «Волга», и оттуда вышла Лика с огромными букетами: один из роз, второй из шариков.

— Их же отпускать надо? — растерянно проговорила Анна. — Они полетят?

— Полетят, — уверила ее Лика, подошла и обняла. — Люблю тебя, мама.

Ввысь устремился букет из шариков. Выше, выше, и вот уже маленькая точка розовеет вдалеке. Все плохое, что было в прошлом, там. Теперь — новая жизнь.

Наташка шагнула к Веронике и протянула руки к Диане:

— Можно м-мне подержать… Она такая… такая крошечная.

Та доверила ей драгоценность:

— Маме ее отнеси.

Анна уселась позади, взяла ребенка, который начал капризничать. Рядом устроилась Лика, обложенная подарками. Матриарх семейства заняла переднее сиденье, потом вылезла, обняла меня — чуть ребра не хрустнули.

— Спасибо, Павел! Огромное тебе спасибо.

Незаметно для остальных я отдал таксисту деньги, и машина уехала.

— Пипец какой-то, — пробасил Боря ломающимся голосом.

Я скосил глаза на Наташку и не обнаружил её. Повертел головой… ее нигде не было. Эх, все-таки стоило Натку переубедить.

— Стой и жди, — скомандовал я Боре и побежал вдоль стоянки и серой туши больницы.

Наташка обнаружилась в кустах сирени у забора. Она сидела на камне, обхватив колени руками, и ревела. Я подошел и обнял ее.

— Никогда, — прохрипела она, ткнувшись носом в мою куртку. — Я никогда… а… аборт. Не буду. Не смогу-у-у. — Всхлип. — Накосячила — я, а ему умирать? Нет! — Снова всхлип. — Но как я… теперь здесь? Сты-ыд! Тыкать па-альцами… Ни кола, ни двора… Диванчик в ку-у-ухне…

— У тебя будет собственная квартира, — пообещал я. — Все будет, просто поверь. Можешь на меня во всем рассчитывать. Мы справимся. Ну?

Я поднял голову сестры за подбородок и заглянул в ее глаза. Впервые за долгое время они светились уверенностью.

Глава 15

По какому праву⁈

— Тс-с-с! — Наташка приложила палец к губам и сразу же его убрала.

Я достал тест на беременность, сунул ей.

— Вот то, что обещал. Делать нужно только утром, сейчас — не вздумай!

— Как? — спросила она.

— Потом разберемся, Боря идет!

Натка сунула тест в карман.

— Так квартиру пойдем смотреть? — не унимался Боря, пританцовывая от нетерпения. — Ну когда уже⁈ Они все уехали… — Его взгляд остановился на Наташке. — Ой, а чего ты? Ты плачешь?

Наташка включила актерский талант, шмыгнула носом и прошептала:

— Ребеночка жалко.

— Чего это?

— Представила, что он мог умереть… — уголки рта Натки опустились, она судорожно