Невероятные приключения Катеньки - Александр Сержан Страница 32

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — насторожилась Катя. В окружении стекла, металла и привычных вещей с нее слетел налет певуче-протяжно-былинного мышления и сразу же расхотелось «тыкать» человеку намного старше себя.

— Да, как же не знать, когда я сам поспособствовал вашему переходу! — воскликнул Кощей, поднимая в приветственном жесте бокал. — И знаю не только ваше имя, Катенька, мне известно про вас очень многое!

— Пейте смело, — улыбнулся он, видя замешательство гости. — За свою бессмертную жизнь я не отравил еще ни одной хорошенькой девушки!

«Будь что будет», — подумала прощающаяся с реальностью Катя и пригубила вино. Глоток тягуче ухнул куда-то вниз, наполнив сердце всполохом искр.

— Ну, как? — довольно спросил хозяин. — Понтий Пилат знал толк в винах, не правда ли?

Кощей с гордостью осмотрел бокал на просвет.

— После такого вина даже во мне пробуждается тяга к жизни! Могу предложить устриц? Свежайшие! С полуострова Капа Ферре! Вам бывать не приходилось, знаю, но памятуя вашу тягу к здоровой пище...

Кощей придвинул Кате блюдо со вскрытыми раковинами, лежащими на слое тонко наструганного льда. В прежней жизни Кате пришла бы в восторг, но теперь, после сытных, вкусных, презирающих всякий там ЗОЖ трапез, она смотрела на блестящие комочки слизеобразных молюсков, борясь с тошнотой.

— Их едят с хлебом, сливочным маслом и лимонным соком, — уговаривал хозяин, не замечая ее страданий, и был немало удивлен, когда гостья решительно отодвинула тарелку изысканнейшего деликатеса.

— Нет ли чего попроще? — угрюмо спросила Катя, окидывая взглядом стол уставленный кушаньями из блога Юлии Золотаревой. Резкая перемена наблюдалась в ее гастрономических пристрастиях. Бывшая фанатка устриц, кальмаров, осьминогов, сашими, знаток сыроедения, обладательница седьмого дана по употреблению осклизлого и почти шевелящегося, проведя совсем немного времени на ниве добротных каш, щей, кулешей и борщей, она охотно схомячила бы сейчас яичницу-глазунью на сале с куском черного хлеба и луковицей.

— Попроще? — растерянным взглядом Кощей обвел стол обеспечивший бы любому гурману гастрономический финал.

— Ну, там, глазунью на сале, — подсказала Катя, пытавшаяся забыть полужидких моллюсков.

— Глазунью? — выпучился на нее Кощей, едва не взвиваясь над столом от возмущения. — Да знаете ли, моя дорогая, по какой причине я призвал вас сюда?

— Да, мне потребовался меч-кладенец! Но заполучить к столу знатока, способного разделить мои гастрономические пристрастия, было не менее важной затеей! А кто, как не вы, фанатичная читательница моего блога, больше подходили на эту роль!

Шарики в Катиной голове совершенно закатились за ролики. Та самая, великая и ужасная Юлия Золотарева, в действительности — Кощей Бессмертный? Да что здесь творится то?

— Да что здесь творится то? — спросила Катя первое, что пришло ей на ум. В волнении она пододвинула к себе блюдо с васаби и принялась заедать им нежнейших кальмаров.

Даже поразившая в самое сердце молния не заставила бы Кощея выглядеть более потрясенным, чем вопиющая гастрономическая безграмотность! Когда же Катя бодро осушила бокал фалернского, его сердце и вовсе провалилось в желудок. Кощея можно было понять!

Он долгие месяцы готовил пир достойный царей, вел блог, выбирал лучшего фаната здорового образа жизни, и вот на него свалилась эта пигалица, на полном серьезе заедающая божественную субстанцию острым васаби и запивающая безумную композицию тежелым фалернским вином! Единственное, что спасло Катю от неминуемой дезинтеграции было то, что вино все-таки относилось к белым. (прим. автора — Фалернское вино действительно относится к белым винам, не рекомендую употреблять детям до тридцати пяти лет)

Кощей обессиленно упал на стул и безнадежно махнул рукой.

— Да что здесь может творится, — начал он свое объяснение.

Катя не перебивала вопросами, только сдвигала к себе тарелки и в волнении поглощая деликатесы в таких невероятных последовательностях, что Кощей время от времени запинался от зубовного скрежета. На это Катя поднимала на него чистые, ясные глаза, в которых читалось — «А что такого то?» — недоуменно пожимала плечами и продолжала успокаивать свою нервную систему, окуная сашими из осьминогов в баночку миндального крема.

— Развитие человечества происходит по замкнутой спирали! — морщась от очередной пищевой комбинации, объяснял взмокший Кощей.

По взмаху его руки на ближайшем экране нарисовалось подобие цифры «6». Спираль разворачивалась вправо, делала ровно один оборот и обрывалась в верхней точке. Начало и конец спирали соединяла вертикальная линия, образовывая тем самым замкнутую геометрическую фигуру.

— Каждый раз достигнув экстремума человеческая цивилизация подходит к неминуемому концу! — указал Кощей на высшую точку спирали.

— А затем время обращается вспять! — его палец прочертил вниз по вертикальной линии.

— Как это — вспять? — сморгнула Катя, прожевывая креветку в панцире. Кощей содрогнулся, видя, как усатая голова исчезает в Катином рту.

— А так! — чуть не плача воскликнул бессмертный гурман. — Планета Земля испокон веков заключена в темпоральный кокон! В нем нет ни прошлого, ни будущего, потому что время дискретно обрывается и начинается сызнова!

— Сызнова? — переспросила Катя, намазывая паюсную икру на ломтик ананаса.

— Прекратите!!!! — в отчаянии заломил руки Кощей. — Я этого не вынесу!!!

В ответ Катя лишь пожала плечами и посыпала черным перцем безе.

На миг Кощей потерял дар речи, но потом взял себя в руки, одернул костюм и продолжил сухим профессорским голосом.

— Время на планете Земля протекает дискретно, всякий раз возвращаясь на начальную точку отсчета, — сухонький палец указал на начало спирали. — По воле случая единственным человеком существующим вне темпоральной спирали оказался ваш покорный слуга.

Кощей слегка наклонил голову.

— Я единственное бессмертное существо на планете, — продолжил он не без некоторого пафоса. — Хотя с другой стороны в темпоральном коконе не существует смертных существ.

Катя многозначительно кашлянула и потянулась к горчице. На ее тарелке лежал кусок шоколадного торта.

— То есть они конечно же смертны, но только в отдельно взятом цикле спирали! — поежился Кощей, представляя сколько веков должно миновать, прежде чем гастрономическое безумство сотрется из памяти.

— При каждом новом цикле они возрождаются заново, — продолжил он, наливая себе коньяку. — Фактически — человечество осуждено проживать одну и ту же жизнь бесконечное число циклов.

Кощей залпом опрокинул бокал,