Танец Огня - Sleepy Xoma Страница 31

- Так вот о каком сюрпризе ты писала мне, Алаинн, - Иоганн подошёл к нам и хмыкнул, глядя на юных аристократов. – Что и сказать, удивительно. Вы же понимаете, что отец почти наверняка обладает информацией о том, где следует вас искать?

- Ему сейчас не до того! – фыркнул Эрик. – Готовится к войне.

- Как и мы все, - вздохнул Иоганн. – Ладно, детали обсудим позже, думаю, сегодня нас ждёт пир, а утром уже будем принимать важные решения.

- Я помню остальных, но вот эти юные дарования незнакомы, - ко мне подошла Фотини. – Не представишь?

- Да, конечно. Дети, знакомьтесь, это Фотини, она… Короче, сами потом всё узнаете. Фотини, это благородные Эрик и Айне из рода Фола. Айне – наша несравненная владычица счетов и казны, Эрик – неудачливый маг крови, боящийся крови, да, и такое бывает.

Глаза Фотини расширились, стали похожими на совиные, зрачки в них превратились в щёлки, а всю радужку залило алым.

- Маг крови? Ты же говорил, что тут нет подобных мне.

Я кивнул, понимая, что, кажется, сболтнул лишнего.

- Именно так. Он – обычный маг.

Эрик слабо улыбнулся, но было видно, что пристальный интерес рыжеволосой бестии его пугает, да только уже было поздно.

- Я хочу увидеть твои чары! – Фотини подскочила к нему вплотную, схватила за руку, потянула за собой. – Пойдём, покажешь!

- Не могу, я же крови боюсь! – парень силился вырваться из стальной хватки, но куда там. – Ай, ну правда же боюсь, не умею, меня отец за это не любит, я плохой, плохой маг, правда!

Во взгляде вампирши проскользнуло разочарование, и она со вздохом отпустила парня, но уже в следующий миг наклонилась к его уху и тихо произнесла:

- Не волнуйся, многие боятся крови, я помогу, сделаю так, что ты полюбишь её.

И, отстранившись, очаровательно улыбнулась, сверкнув острыми клыками, после чего растворилась в толпе, прихватив пару женщин из числа тех, с кем успела сдружиться ещё в пустыне.

- Это… что такое было? – ошеломлённо спросил Эрик.

- Узнаешь, - со вздохом ответил я. – Кстати, знакомьтесь с ещё одним новичком – это Нарендра, он – Дитя Амока.

На южанина тотчас же устремились десятки глаз, но, к счастью, обошлось без эксцессов. По-видимому, местные привыкли к Ананде и сочли, что одним изгоем из Махансапа больше, одним меньше, ничего плохого не случится. Тем более, раз уж мы поручились за него.

И на этом прелюдия празднования завершилась, после чего мы все перешли непосредственно к восхитительной гулянке.

На главной площади города, с которой ради такого случая убрали виселицу, разместили столы, за которыми расселись самые важные в городе люди. Те, кому не хватило места, веселились дома, в переулках, на улицах - везде, где только можно. Еды заготовили на целую армию, пиво текло рекой, горели фонари с самыми настоящими лампочками, чадили факелы, падал снег, но никому не было дела до холода.

Это было похоже на пропущенный мной Новый год и не похоже одновременно. Не было подарков, ёлки и мужика в шубе и с посохом, зато с избытком хватала тепла и человеческой доброты. Люди словно отмечали какой-то важный праздник, а может, просто радовались тому, что благодетель жив, что он привёл в город новых жильцов, что в избытке припасов, а стены надёжно оберегают от ужасов Пустоши.

Горожане просто веселились, не задумываясь о завтрашнем дне, а я всё никак не мог раствориться в этой радости, в этом веселье, чувствовал себя самозванцем, обманом проникшим на чужое веселье, лишним человеком, которому нет места среди смеющихся лиц.

Наконец, не выдержав, незаметно ушёл с чужого праздника жизни, кляня свой язык, мешающий даже напиться с горя. Нашёл укромный уголок на стене, прислонился к ледяному камню и, борясь с подступающей тоской, смотрел на далёкую равнину. Пустую и мёртвую, как и всё в этом мире, не осознающим свой финал – распад и гниение слизи, гордо именующей себя материей. Не понимающей всей ничтожности рассудка, не способного отделить себя от презренной плоти, дабы, отринув устоявшиеся традиции, воспарить и вторгнуться в царство идеального, где и только где смертный может познать истинное блаженство безбрежного растворения в Абсолюте, что был изначально, до всего, даже до Слова, создавшего мир и отделившего свет от тьмы…

- Грустишь?

Голос Фотини, раздавшийся под ухом, заставил дёрнуться и сбросил наваждение.

Я покосился на кровопийцу, та стояла, чуть склонившись набок, отчего рыжая грива волос, каким-то магическим образом отросшая до пояса, наклонилась и словно бы готова была отделиться от своей хозяйки. Щёки её раскраснелись, на полных губах играла озорная улыбка, а в глазах стоял пьяный блеск, манящий к безумным глупостям.

- А я думал, что вампиры не пьянеют, - грустно улыбнулся я.

- Только когда хотят этого, - звонко рассмеялась она. – А этот вечер был слишком хорош, чтобы портить его лицевой унылостью.

- Поэтому я и ушёл.

Она сделала пару шагов наверх, вышла на стену и присела напротив меня, скрестив ноги под собой.

- И что же гнетёт тебя?

- Всё, - вздохнул я. – То, что уже добрых девять месяцев не видел жену с дочкой, что этот мирок раз за разом посылает всё новые и новые испытания. Теперь, вот, узнаю, что значит быть кондотьером. Ну или служить в Иностранном легионе, я пока ещё не разобрался.

Фотини улыбнулась, точно слушала неразумного ребёнка, и сказала:

- Знаешь, я ведь была не совсем честна с тобой.

- Да ну?

Она поморщилась.

- Можно обойтительствоваться и без сарказма.

- Прости, - вздохнул я, - настроение ни к чёрту. В чём не совсем честна?

- Я сидела в том кармане дольше пары месяцев.

- И сколько же?

- Много лет. Может десять, а может и целый век. А до того жила почти пять сотен лет в родном мире.

Я присвистнул. Ну да, что-то такое и представлял себе, но всё равно – процент долгожителей вокруг меня какой-то ненормальный.

- А что там насчёт охоты на монстров?

- Охотилась. На свой вид.

Сказала она это просто, легко, без намёка на таинственность и загадочность.

- Выходит, не полукровка? – хохотнул я.

- Нет. Чистокровная. – Она вздохнула, коснулась стены, провела пальцем дорожку. – Я не врала насчёт бога,