Старый, но крепкий - Макс Крынов Страница 30

медитировать «на ходу». Причем в мире, где на тебя из любого оврага может выпрыгнуть какая-нибудь тварь, это выглядит, как бесполезное умение, которое при моей жизни не активируешь. Если бы я кузнецом в городе работал или фигурки из дерева вырезал — может, и выбрал бы концентрацию. А собирая травы на опушке, лучше быть внимательным, чем медитирующим.

Выбираю погружение в себя и выхожу из комнаты с чувством отлично выполненной работы. Голова гудит, но в целом я доволен. Я даже успел на ужин!

— Будешь пшено с вареным яйцом? — предлагает мама.

— Конечно.

Не часто в последнее время сидим за столом вместе с матерью.

Во время ужина я заметил, как мать слегка морщится и кладет ладонь на шею.

— Ты в порядке? — спросил я, отложив ложку.

— Шею не так повернула, теперь больно, — ответила она с усталой улыбкой.

Было бы странно предлагать «давай я сделаю тебе массаж», потому что после придется объяснять, что вообще такое «массаж», который в этом мире абсолютно не распространен, и где я этому научился.

Потому я подошел, пока та сидела на табурете и предложил:

— Давай я разомну тебе мышцы? Не бойся, я аккуратно.

И не дожидаясь ответа, положил руки на плечи.

Поскольку я раньше в подобном не блистал, вряд ли она рассчитывала на что-то особенное. Может, думала, что я просто неуклюже ткну ее в спину. Но мои руки коснулись шеи матери, аккуратно прощупали, где именно напряжены мышцы (почти везде), и начали массировать сперва — легко, а потом — с силой, которой она наверняка совершенно не ожидала. Я уверенно двигался по шее, по плечам. Тонкие пальцы разминали и растирали плечи. Я массировал сильно — намного сильнее, чем она ожидала, но аккуратно. И это действительно помогало. Я ощущал, как мышцы под моими пальцами расслабляются.

— Будет удобнее, если ты ляжешь на кровать.

— Да… да.

Мы переместились в комнату, мать легла на кровать лицом вниз, а я продолжил массаж. На этот раз мне было проще работать — ее тело полностью расслабилось под моими руками. Я даже не заметил, как она начала дремать. Через несколько минут дыхание стало ровным и глубоким — она уснула прямо в процессе. Расслабляющий массаж действительно прошел расслабляюще.

Я прикрыл ее одеялом и тихо вышел из комнаты, чтобы не мешать ей отдыхать.

— Я что, заснула? — пробормотала она, когда утром вышла ко мне, хлопотавшему у печки.

— Ага. Наверное, ты устала сильнее, чем думала. Как шея, в порядке?

Она кивнула.

— Это было потрясающе.

— Что ж, если тебе понадобится еще одна разминка, просто попроси.

— Я подумаю, — кивнула мать. — Подскажи, как всё правильно рассчитать, чтобы не показаться назойливой и провести еще пару лет, получая потрясающую разминку? Я не хочу давить на тебя и губить «золотого гуся» в первый же день.

Я рассмеялся.

— Где ты этому научился?

Я пожал плечами.

— Команда в горах показала, как правильно разминать себе мышцы. А так в первый раз сам пробую.

— Ну что ж… Для первого раза ты справился просто великолепно.

Жаль, что мне «массаж» в качестве навыка не предложили.

Интересно, а если предложили бы, взял бы?

Наверное, да. В этом деле перспективы выше, чем у плотника-столяра. Массажировать практикующих девушек… или скорее разминать мышцы практиков-тяжеловесов, пытаясь хоть как-то промять эти туши… и зарабатывать этим деньги было бы интересно. В мире, где нет массажа, хороший массажист просто за счет опыта может стать незаменимым. Но пока думать об этом не буду — сперва специализация практика и зельевара, а массаж уже потом, в будущем.

Мысли о массаже перешли на мысли о зельях, потом, неожиданно, переключились на мысли о травнике, за спиной которого явно пряталась какая-то тайна.

— Мам, скажи, а травник, из лавки на главной улице, Рой. У него есть семья?

— Была. Не знаю, что случилось с сыном, а жена вроде как от горя умерла.

«Умерла от горя». Не знаю, что в этом мире стоит за такими словами, но подозреваю, что самоубийство.

— Ребенок тоже умер?

— Не знаю, — почему-то занервничала мать. — И вообще, почему бы тебе эти вопросы не задать самому Рою?

Хорошая идея. Я абсолютно, совершенно уверен, что за обмолвками травника, за его нервными взглядами, за ножом, который он мне дал на время, и который был ему дорог, как память, скрывается какая-то история.

Я мог бы оставить ее на потом, мог вообще не касаться, но меня она заинтересовала. Да и Рою, который не обязан был учить незнакомого паренька нюансам травосбора, который дал мне короб и нож, ничего не требуя взамен, я был благодарен. Я не занимался самообманом, не говорил «ну ему же нужно, чтобы ему кто-то притаскивал травы». Это второму травнику нужно, чтобы ему кто-то притаскивал травы, а здесь полки ломятся от баночек, горшочков-пузырьков. Да и вообще, ему было достаточно сказать «тащи мне это» и ткнуть пальцев в засушенный гербарий.

В общем, утром я не пошел на турник (все равно теперь смысла в этом мало). Пару раз выполнив разминочный комплекс практиков, я решил пойти к травнику и наконец развести дядьку на историю. И немножко отвлечься от надоевших за последние сутки постоянных медитаций, от мыслей о которых даже голова болела.

Поэтому я пошел в лавку. На этот раз — за простым разговором.

Было слишком рано: солнце еще не поднялось над городскими стенами, и в городе было темновато. А в лавке с единственным окном было еще сумрачнее. В воздухе витал привычный аромат сушеных трав.

За чистым прилавком, сидел травник и, подслеповато щурясь, пытался читать рукописные буквы в лежащей на столе книге.

Рой слегка сутулился. В серой льняной рубахе, закатанной до рукавов, он почти сливался с окружающим полумраком.

Стоило мне хлопнуть дверью, травник посмотрел на меня. Лицо Роя было сосредоточенным, взгляд — тяжелым и внимательным.

Когда он увидел меня на пороге, его лицо на мгновение стало еще более угрюмым, прежде чем он вернулся к своему обычному спокойному выражению.

— Привет, пацан. Хотел чего-то?

— Здравствуйте, Рой. А можно вопрос личного характера?

— Смотря какой вопрос.

— Простите, что лезу не в свое дело… Я сегодня узнал, что с вашей семьей что-то произошло. Это нарисовал вам сын?

Я показал пальцем на деталь интерьера, которая выбивалась из общего антуража. На стене, среди травяных веников и амулетов,