Прием Чаплина - Сергей Викторович Вишневский Страница 3

В этот момент, словно символ с небес, туман расступился, и утреннее солнце, пробиваясь сквозь ветки, озарило Федора, что еще недавно стоял с ветками.

Ведунья тем временем прекратила отбивать ритм. Мужчины встали, но песнь не прекратилась. Еще раз повторился припев, и снова повисла тишина. Секунд десять все молчали, а затем молча начали расходиться по семьям, обнимаясь и переговариваясь.

Ведьма подняла взгляд к небу, затем хмуро глянула на Федора и недовольно поджала губы. Молча отдав посох молодой девушке, она направилась к мужчине в красной одежде.

Тот молча стоял перед младшим сыном.

— Я тряс… Хорошо тряс, а ветки ты сам проверял — они сухие! Листья так и сыпались, когда доставали, — начал было парень.

Отец молча тяжело вздохнул, но ничего не произнес. Вместо него подал голос старший брат Арсений:

— Листья должны были упасть. Ты не мог пальцем сковырнуть один?

— Так я же делал, как сказали. Сказали трясти — я стряс! Что я не так сделал? В чем виноват? — с обидой спросил парень. — Я же сделал, как сказано…

— Баран ты, Федор, — буркнул Арсений. — Даже деревом напортачить умудрился… На кой-черт ты на алтарь залез?

Отец тяжело вздохнул, глянул через плечо на идущую к ним ведьму и кивнул сыновьям на остальной народ, который уже начал постепенно двигаться в сторону села.

— Лист не упал, — с ходу произнесла ведунья.

— Знаю, — хмуро произнес глава семейства.

— Простите, я сначала воспринял это как какие-то деревенские танцы, а потом… — вмешался подошедший Терн. — Потом понял, что это баллада о сотворении мира и зарождения жизни…

Мужчина умолк от тяжелого взгляда Горта. Он пару секунд сверлил его взглядом и посмотрел на ведунью. Та молча дернула щекой.

— Я… пожалуй, со всеми пойду, — осторожно произнес он и направился к остальным, на ходу чуть не столкнувшись с Марией, сестрой Никодима Прокофьевича.

— Ник, — произнесла она на городской манер имя брата. — Вы чего тут? Из-за листьев?

— Лист не упал, — подала голос ведьма.

— Ну, и что? Ну, случайность вышла. Подумаешь! Никто ничего толком и не заметил, — удивленно произнесла она.

— Не по старине, — подала голос Дубовая. — Нельзя так.

— Понимаю, согласна, но… Что теперь? Давайте вернем всех и заставим еще раз проводить поминание!

— Второй раз нельзя, — тут же отрезала ведунья.

— Ну, а чего вы тогда тут? — спросила женщина и заметила два тяжелых взгляда, что уперлись в Федора. — Вы чего? Он-то тут причем? Тряс, но не выпали листья. Может сырые были?

— С весны лежали, — подал голос Никодим. — Я проверял сегодня. Листья сыпались.

Федор, стоявший перед отцом и ведуньей, ссутулился, втянул голову и хмуро смотрел под ноги.

— Дубовая, вы видели, как он тряс?

— Видала.

— И я видела. Просто случайность — не опали листья. Что вы к нему пристали? Он тут причем? — не унималась тетя.

Никодим Прокофьевич тяжело вздохнул и кивнул сыну на дорогу к дому. Парень не поднимая взгляда молча направился к дому.

— Ник, серьезно, что сейчас было? — подала голос Мария, когда Федор отошел подальше. — Ты постоянно на него собак спускаешь. Чем он тебе не угодил?

— Не лезь, — отрезал мужчина, присаживаясь к углублению, где уже выгорела вся жидкость. — У тебя своя семья. Там свои правила гни. Моя семья — сам разберусь.

Он молча взял ветки, что были в огне, и задумчиво уставился на почерневшие палочки.

— Ник, так нельзя… — попыталась вмешаться Мария.

— Не дело в чужой домострой лезть, — вмешалась ведьма.

— Но он же…

— Домострой — чужой, — надавила Дубовая.

Никодим тем временем поскреб ногтем ветку и нахмурился, обнаружив под золой почти целую древесину. Надавив пальцем, он попытался сломать ветку, но та согнулась, словно ее только что обломали с дерева.

— Дубовая, ты с юга… У вас клен листья уже пустил? — спросил он.

— Уходила — только выпустил молодой лист, — пожала плечами она. — У вас через пару седмиц должен пойти.

Горт сгреб ветки из выемки и встал, направившись к ближайшим кустам, чтобы выбросить уже остывшие палочки.

— Почему спрашиваешь? — подала голос ведунья.

— Так… — хмурясь, произнес мужчина. — Не суть. Пойдем, стол уже поди накрывают… Хотя странно все это.

* * *

Федор с мрачным настроением брел по дороге. Периодически он сжимал кулаки, что-то бормотал себе под нос и словно с кем-то разговаривал.

Из-за его неспешного шага он отстал от остальных и сейчас возвращался домой через рощу, совершенно не замечая, что сзади его кто-то догоняет.

— Федь! — раздался сзади девичий голос. — Постой!

Парень, недовольно смотря себе под ноги, поначалу даже не обратил внимание на голос.

— Фе-е-е-едь!

Остановившись и нахмурившись, он взглянул назад.

— Сью? Ты чего тут делаешь?

— Я с мамой приехала, — догнала его наконец девушка. — Кэт упрямится и не захотела ехать, а маме одной скучно. Вот я и поехала.

Федор шмыгнул носом, кивнул и продолжил движение.

— Слушай, я смотрела, как вы выступали. По-моему, получилось отлично! Ты неплохо выдержал свою роль, правда, дядя Никодим почему-то был недоволен.

— Да, вечно он… — махнул рукой парень. — Я как лучше старался. Чтобы хоть что-то новое было, а то обрыдло уже. Каждый год одно и то же. Вышли, потопали, покрутились, ветками потрясли и все.

— Наверное, только… на алтарь ногами залезать не стоило, — задумчиво пожала плечами Сьюзи и слегка толкнула своим плечом в бок двоюродного брата.

— Ой, да какой там алтарь, — слегка дернул головой парень. — Булыжника кусок. Там и силы-то давным-давно нету.

— Это еще почему?

— Да слышал, когда Дубовая с отцом разговаривала. Когда у меня силу заметили, еще в прошлом году.

— М-м-м-м? А причем тут алтарь?

— На «Посевной» дело было. Тогда тоже туман ушел, вот отец и спрашивал с нее за алтарь. А там одно название. Мы же кровью его не моем и темных ритуалов не делаем. Потому и каменюкой стал. Вот тогда Дубовая и ходила с миской отвара по домам и ребятню дуть на него заставляла. Я тебе рассказывал.

— Поняа-а-а-атно, — протянула девушка и молча продолжила идти