Продавщица 4: А с платформы говорят… - Анна Наумова Страница 26

— Начните с малого, — совершенно спокойно посоветовала Катерина Михайловна. — Не боги горшки обжигали. Справитесь.

— Почему я? — застонала я в трубку. — Есть же другие учителя, гораздо старше, мудрее и опытнее меня. Вот историчка наша, к примеру…

— У Ады Ильиничны подагра, астма и диабет, а еще она скоро седьмой десяток разменяет, — отрезала приятельница. — Вы же сами знаете, какой у нее график: неделя в школе, неделя на больничном. Практикантка наша молоденькая постоянно ее замещает. А еще она детей не особо-то и жалует. Да и неудивительно: сама из многодетной семьи, одиннадцать ртов. С семи лет в няньках у младших. До восемнадцати лет обноски за старшими донашивала. На работу ходит, как на каторгу. Кому такой завуч нужен? Она точно не справится. А еще у нее маменька пожилая. Аду Ильиничну даже от классного руководства освободили. Поработает до конца учебного года — и на пенсию с почетом и благодарностью проводим. Нет, Дашенька, это место для Вас. Вам оно точно по зубам. А знаете, почему?

— Почему? — вяло поинтересовалась я, отчаянно не понимая, почему Катерина Михайловна так верит в меня.

— Другая Вы какая-то, будто с другой планеты, — повторила подруга слова, когда-то сказанные мне моим несостоявшимся ухажером Николаем. — А перемены нам позарез как нужны. Что-то Вы такое знаете, чего не знаем мы. Видите ли, мы все: и я, и Наталья Дмитриевна, и другие, кто постарше — люди старой закалки, в другое время росли. Нам не до изучения детской психологии было. Сначала война, разруха, потом страну поднимали… Некогда нам было индивидуальный подход к каждому ребенку искать. А Вы — другая, ранимая, будто сама ребенок в душе, каждого изнутри чувствуете — и учителя, и школьника. К Вам дети тянутся. А еще Вы прямо ленинградка по духу, не москвичка, это за версту видно. Даже не знаю, как объяснить… Задумчивая, мечтательная и очень-очень добрая… Я же помню, как Вы Серегу Лютикова тогда из болота вытащили. Даже наша «Снежная Королева» — Наталья Дмитриевна — оценила потом Ваш поступок. Так мне и сказала: «А Дарья Ивановна-то наша мудрее всех оказалась. Вовремя поняла, что не стоит мальчишке жизнь ломать». Помните, как Вы Сережку учили в карты играть?

— Помню, — немножко развеселилась я. На самом деле Серегу Лютикова учила в карты играть не я, а некий Владимир Ионесян, навсегда вошедший в историю под прозвищем «Мосгаз». Сережка, Коля и Володя тогда уселись за столом, а мы с Алей, его девушкой, как давние подружки, болтали о том о сем за чашкой чая. Но милейшей Катерине Михайловне, конечно же, было незачем об этом знать. Поэтому я поблагодарила ее за совет, вежливо попрощалась, повесила трубку, подхватила сумку и зашагала в школу. Нужно было уже в полной мере приступать к своим прямым обязанностям, а точнее — разбору завалов, которые оставила предыдущая заведующая учебной частью.

Как опытная «попаданка» и детектив-самоучка, я решила начать со сбора информации. Это второе, что мне нужно было сделать. Первое — успокоиться. Добывать ценные сведения нужно было крайне ненавязчиво и как бы между делом, чтобы не вызывать подозрений у других. До сих пор я не спалилась, но, кажется, мне нужно быть осторожнее. Вон даже Катерина Михайловна определила, что я «ленинградка по духу». А уж как меня до сих пор не раскусила проницательная Софья Исааковна, я вообще удивляюсь…

Но здесь мой статус москвички, якобы впервые в жизни оказавшейся в Москве, сыграл на руку. Я же «новенькая», ничего не знаю, ничего не видела, ничего не слышала. Работаю в должности завуча без году неделя. Ну а то, что я прожила в городе разводных мостов полвека, никому знать не стоит…

Путем задавания нехитрых наводящих вопросов мне удалось выяснить вот что: к середине семидесятых в этих краях было целых три школы. Наша, самая обычная, считалась в РОНО чем-то вроде «хулиганской». Зато другую, находящуяся в глубине соседнего микрорайона, называли почему-то престижной. Про третью школу мне пока ничего не удалось разузнать, но одна учительница, многозначительно подняв глаза к потолку, шепнула мне, что там учатся дети каких-то «доров», и что нашей школе до них, как до луны. Кто такие «доры», я сначала вообще не поняла, но потом все-таки узнала: доры — это дети ответственных работников.

В том, что школу нашу считали чем-то вроде заведения для рабочего класса, не было ничего удивительного. Квартиры в большинстве наших домов, построенных в конце шестидесятых, выдавались в пользование сотрудникам близлежащего завода и других предприятий, работники которых в основной массе были простыми людьми, рабочим классом. Родители многих учеников нашей школы не были коренными ленинградцами, а приехали в Ленинград из провинций, так же как когда-то приехали в Москву Лида, Вера и настоящая Даша…

Родители работали, жили в полученных «от завода» квартирах и комнатах, а на лето отправляли своих отпрысков на родину — в деревню к бабушкам и дедушкам в Вологодскую, Новгородскую и другие области. Там ребятишки с удовольствием удили рыбу, мастерили тарзанки и прыгали с них в речку, ходили по грибы и ягоды, а родители тем временем помогали по хозяйству уже своим пожилым мамам и папам, иногда собираясь вместе всем двором, чтобы отпраздновать чей-нибудь день рождения…

В целом, у нас все было, как обычно. Пионеры учились, пели в хоре, ходили на кружки, дрались, шкодничали… Так, в арсенале почти у каждого мальчишки имелся целый арсенал всевозможных трубочек-плевательниц, рогатки… А еще на прошлой неделе мне пришлось лично прервать сеанс так называемого «спортивного массажа» — два семиклассника, взяв за ноги третьего, везли того по лестнице на пятой точке с четвертого этажа на первый. Остановить «спортсменов» мне удалось почти у самой столовой на первом этаже. Впрочем, судя по тому, что все трое задорно гоготали, пятая точка «жертвы» не особо пострадала. Пока самым страшным проступком моих подопечных была дымовуха из кучи целлулоидных пупсиков.

Район в Ленинграде, где располагалась наша школа, продолжал активно застраиваться, но пустырей все еще было вдоволь… Этакая бесконечная стройка с вечным запахом гудрона, торчащей из земли стальной арматурой, словом — излюбленное место для развлечений советской ребятни. Прогулки по стройплощадкам, прыжки вниз со стопки бетонных блоков, хождение по разрытым пустырям были обычным делом… Стройка завершилась только в середине восьмидесятых, и мне, маленькой Гале, тоже довелось погулять по ней. Помнится, я даже как-то залезла по пожарной лестнице на крышу какого-то