Вперед в прошлое 12 - Денис Ратманов Страница 25

Вспомнилось, что еще на металлопластиковых окнах люди состояния сколачивали — те, кто занял нишу первыми. И на мини-пекарнях, как Корм. Кто первым додумался и рискнул, тот и снял сливки. А ниш этих после распада Союза, как ячеек в сотах, ничего не развито. Развивай — не хочу.

Вспомнилось развитие сетевого маркетинга типа «Орифлейм». Вот где Наташка развернулась бы или та же Лялина!

Блин, и угораздило попасть в себя мелкого! Можно ведь было не в себя попасть, а в кого-то взрослого. Вот где можно было бы развернуться! Или ценность имеет именно мое тело?

Ладно, это все перспектива, разорваться я не могу, буду развивать автомастерские, а там посмотрим. Все зависит от того, будет доверенное лицо, которому можно доверить новый бизнес.

Уже почти подойдя к нужному дому, я кое-что вспомнил:

— Тут телефонов нет ни у кого. Ты не забыла про него спросить?

— Не забыла, — мотнула головой сестра. — Первым делом спрашиваю. Сказали, есть.

— Странно… Вот он, этот дом.

Сдавался флигель из палок и навоза с потолками такими низкими, что я легко доставал его рукой с моим ростом метр семьдесят пять. Стены были кривыми и сырыми. Ковры воняли сыростью. В общем, страх и ужас, а вишенкой на торте — телефон тут, оказывается, есть, но — в перспективе! Хозяева встали в очередь, и почти завтра его должны подключить.

Когда мы распрощались с толстой хозяйкой, тетей Женей, Наташка сказала:

— Нормально. Был бы телефон — можно было бы снимать.

— Ты серьезно? — удивился я. — Жить в этом коровнике? Видно же, что домик слепили из сарая. Там наверняка псе пропахло свиньями и козами.

— Зато комната своя, — мечтательно проговорила Натка.

И вдруг я понял, что просто избалован. То есть я-взрослый избалован, потому что он знал, как должно быть, и это знание передалось мне. Все остальные люди считали, что кривые стены, отсутствие телефона, сырость, жуткие ковры и вонючий уличный туалет — это нормально, ведь все так живут. А вот все остальное — роскошь, как шашлык из свинины, когда можно наесться мясом. Как в принципе возможность наесться до отвала чем-то вкусным и сытным.

Мне просто надо поумерить запросы.

Вспомнилась квартирка Красной Жабы. Если сравнивать с тем, что видел я-взрослый — бабушка стайл. Но на общем фоне — просто хоромы. Чистая, светлая, с телефоном. Одно только останавливало: жаба-хозяйка.

Ничего, надеюсь, что-то приличное подвернется, это только третье жилье.

Если и подвернется, то точно не сегодня.

Часть дома, которую мы пошли смотреть потом, сдавала бодрая и наглая старушенция. Одного взгляда на нее хватало, чтобы понять: жизни она не даст, будет везде совать нос. Всю дорогу струшка жаловалась, что она ищет больше не квартирантов, а помощников, которые печь растопили бы да дров накололи, потому что газа у нее нет.

Помогать немощным — конечно, святое дело, но я подозревал, что запросы станут приходить в самые неподходящие моменты, и жизни нам не будет.

Квартира возле Лихолетовых оказалась, в принципе, ничего, но очень настораживало соседство. Слева от нее был притон. Улыбчивую молодую хозяйку перекосило, когда оттуда вышел наркоман, высохший, грязный, со впалыми щеками. Потянуло чем-то химическим… впрочем, понятно чем.

Наташкино лицо вытянулось и окаменело. Видимо, она рассчитывала, что сегодня наши поиски увенчаются успехом, но все оказалось не так уж просто. Домой мы возвращались, что говорится, на щите.

Стоило переступить порог, как навстречу выбежал Боря. Наташка скорчила гримасу разочарования и развела руки в стороны. Он все понял и тоже скис.

Следом за Борисом вышел отчим.

— Как дела? — спросил его я.

— Сто пятьдесят тысяч чистыми, — самодовольно ответил он и удалился.

На Наташку налетела мама, схватила за руку и увлекла в зал, сверкая глазами.

— Смотри, что мне Вася купил! Пуховик! Настоящий!

Это было ярко-голубое дутое пальто в пол, в котором мама походила на снеговика.

— Красивое, — сказала сестра без энтузиазма.

Мы с Борей направились в кухню, где он сжал горло и пожаловался:

— Задолбал, сил нет.

— Его же нет весь день, — удивился я.

— Как приезжает, так прям ищет, к чему докопаться, — прошипел Боря. — Ненавижу.

Распахнулась дверь, вошел отчим и вызверился на Борю:

— Кого ты ненавидишь? Меня, да? Меня⁈

Он подслушивал, что ли? Боря тихо говорил, случайно не услышишь. Я думал, брат что-нибудь соврет, но он вскинул голову и ответил:

— Того, кто пришел в мой дом, везде лезет, поучает, ни вздохнуть, ни пернуть не дает! Шагнул — не туда. Сказал — плохо сказал. Тихо. Или громко. — Говоря, он больше и больше распалялся, перешел на крик: — Не убрал — свинья. Убрал в квартире — плохо убрал. За-дол-ба-ли!

У отчима глаза округлялись, и округлялись, и округлялись. Он наливался кровью, но вместо того, чтобы разразиться бранью, спросил растерянно:

— Это ты про меня? Про человека, который заботится о тебе? Учит. Направляет…

Блин, пат. Эти двое никогда друг друга не услышат. Боря — из-за подросткового максимализма, Василий — из-за ограниченности. Обоим попросту нечем услышать.

— Свинья ты неблагодарная, — покачала головой выглянувшая мама. — Уж от кого, от тебя такого не ожидала.

Отчим подложил мне свинью вопросом:

— Ну что, я не прав? Не прав, да?

Боря оттолкнул его, схватил куртку и убежал в домашних тапках.

— У каждого своя правда, — уронил я, бросаясь за Борисом.

Думал, что мы неспеша найдем идеальное жилье для нас троих, потом тихо и мирно туда переедем. Теперь придется поторопиться, а значит, жилье будет неидеальным. Или повезет?

Глава 11

Ты парень или девушка?

Провожая Борю к Илье, чтобы тот дал моему брату ключ от базы, я сказал:

— Блин, не мог несколько дней потерпеть?

Брат остановился и заорал:

— Я виноват, что он уши греет? Я специально, что ли, сказал про ненависть⁈

— Это нет, потом — специально, — буркнул я. — Мог сказать, что «ненавижу» — это про кого-то другого. Нет, выпендриться надо! Квартиры-то нет, а первый попавшийся шлак я снимать не буду, потому что мне тоже там жить. Так что побомжуешь немного.

Боря пререкаться не стал. Просто шел