Системный Творец III - Александр Сорокин Страница 24

виртуальное пространство, где я сражался с тенью, своим идеальным отражением. Нет. На этот раз не было никакого перехода, никакого белого света. Одно мгновение я сидел в прохладном подвале, а в следующее — уже лежал на холодном камне, и моя собственная рука, живая, из плоти и крови, с хрустом ломала мне ребра.

Я чувствовал каждый щелчок, каждый осколок кости, впивающийся в легкое. Воздух со свистом вырвался из груди, окрашиваясь в алый цвет. Надо мной склонилось мое же лицо. Точная копия. Те же русые волосы, те же глаза. Но в них не было ни капли меня. Лишь холодная, бездушная пустота, смешанная с безжалостным любопытством.

— Сдайся. — сказал мой двойник. Его голос был моим, но интонации — чужие, механические. — И все это прекратится.

Всепоглощающая, настоящая боль пожирала мое сознание, требуя лишь одного — покоя, небытия. Искушение было огромным. Всего одно слово… Но где-то в глубине, под этим слоем агонии, тлела та самая искра — обещание, данное самому себе. Я сжал зубы, чувствуя, как по ним струится кровь, и выдохнул:

— Нет.

В тот же миг боль изменилась. Костяная пыль в легких внезапно воспламенилась. Я горел изнутри. Мясо трещало на костях, жир шипел, глаза вытекали из орбит. Я чувствовал, как мой собственный запах гари заполняет то, что осталось от моих ноздрей. Это был ад, превосходящий любые мои прежние представления о боли. И снова тот же голос, теперь звучавший уже прямо в моем разуме:

— Достаточно? Сдайся. Отдохни.

— Нет! — вырвался хриплый выдох из обугленных легких. Крик не получился.

Снова смена декораций. Я не просто умирал — меня уничтожали. Методично, с извращенной изобретательностью. Рвали на части, топили в ледяной пустоте, где сознание оставалось ясным, пока кристаллы льда разрывали клетки. Меня дробило невероятным давлением на глубине океана, заставляя чувствовать, как ломается каждый позвонок, как черепная коробка сжимается в размер грецкого ореха. Меня пронзали тысячи раскаленных игл, каждая оставляла тлеющий нерв.

Каждая смерть была уникальна. Каждая — абсолютно реальна. Я забыл, кто я, где я, зачем все это. Осталась лишь боль. Бесконечная, бессмысленная, вселенская. Она стала единственной реальностью. А голос, предлагающий покой, — спасительным якорем в этом хаосе страданий.

— Сдайся. — прозвучало это, когда стая голодных тварей пожирала мои внутренности, и я еще долго лежал, ощущая их шевеление в пустой брюшной полости.

— Нет…

— Сдайся. — шептал голос, когда мой мозг медленно растворялся в едком химикате, а я продолжал осознавать каждый миг этого распада.

— Нет…

— Сдайся! — гремело в ушах, когда мое сердце разрывалось от перегрузки, а я, уже почти безумный, цеплялся за обрывки памяти: запах дерева в мастерской Орна, тепло похлебки, усталую улыбку Лины.

— НЕТ!

Я умирал снова и снова. Десятки раз. Сотни. Тысячи. Я прошел через все возможные и невозможные степени и виды боли. Меня ломали, жгли, резали, давили, растворяли, замораживали, разрывали на атомы. Я испытывал боль каждой клетки своего тела, каждого нерва, каждой синапсической связи в мозгу.

И с каждым новым «нет» во мне что-то менялось. Боль не уменьшалась. Напротив, она становилась только тоньше, изощреннее, невыносимее. Но в самом центре того, что я когда-то считал своей душой, начинал формироваться стержень. Не из стали или камня, а из чего-то более фундаментального — чистой, несгибаемой воли. Он не заглушал боль. Он просто… существовал рядом с ней. Становился ее частью. Боль была огнем, а моя воля — алмазом, который этот огонь закалял, но не мог уничтожить.

Я не сражался, а просто… существовал. Принимал. Проходил сквозь. И в какой-то момент, после очередной чудовищной смерти, я осознал: голос умолк. Не было больше соблазна, не было выбора. Остался только я и бесконечная боль. И мое безмолвное, не нуждающееся в словах решение — идти дальше.

Я доказал. Прежде всего — самому себе.

Белизна вернулась внезапно, но на этот раз она не ослепляла, а была мягкой, успокаивающей, словно прохладная простыня на обожженной коже. Я существовал в ней, чувствуя лишь кристальную ясность сознания и тот самым алмазный стержень, что теперь пульсировал в такт моему «Я».

Перед мысленным взором, беззвучно и торжественно, развернулось системное уведомление.

Посвящение пройдено.

Путь Закаленного Тела достиг 4 уровня.

Стадия: Стальная Плоть.

Прогресс: 0.1 %

Награда за прохождение ключевого порога:

Присвоено умение «Абсолютное Тело» (Пассивное).

Описание умения пронзило меня до глубины души. Мое сознание, только что пережившее тысячи смертей, застыло в изумлении. Даже без глаз, в этом нематериальном пространстве, я почувствовал, как они полезли на лоб от невероятности прочитанного.

«Абсолютное Тело» (Пассивное): Ваше тело преодолело фундаментальный барьер человеческой сущности. Вы более не ограничены инерцией биологической материи в ее первозданном понимании. Вы обрели полный, волевой контроль над всеми процессами в своем теле на макроклеточном уровне.

Эффекты:

Контроль крови: Мгновенный гемостаз (остановка кровотечения) по желанию. Возможность перенаправлять кровоток, временно усиливая отдельные органы или мышцы, концентрируя на них ресурсы.

Управление метаболизмом: Возможность ускорять расщепление токсинов, ядов, болезнетворных агентов. Кратковременное подавление потребности во сне, пище и воде путем перевода тела в режим «заморозки» нежизненно важных функций.

Мышечный контроль: Максимальная эффективность мышечных волокон. Полное отсутствие непроизвольных судорог и тремора. Возможность осознанного управления каждой отдельной мышцей.

Регуляция нервной системы: Волевое отключение или, напротив, усиление болевых импульсов. Контроль над температурой тела в ограниченном диапазоне.

Адаптация: Организм интуитивно вырабатывает сопротивляемость к повторяющимся негативным воздействиям — ядам, экстремальным температурам, давлению.

Это было не просто умение, а ключ к тому, чтобы превзойти себя, стать чем-то большим, чем просто человек. Сила, о которой я не мог и мечтать.

Реальность вернулась грубым, резким толчком. Я очнулся на холодном каменном полу подвала, каждая клеточка моего тела кричала от боли, словно переживая свою личную смерть. Попытка пошевелиться вызвала лишь тихий, хриплый стон.

Рядом, как и обещал, находился Вальтер. Он сидел в той же позе, что и до начала Посвящения. Его аскетичное лицо было сосредоточено, но в глазах я увидел странную смесь: облегчение, уважение и… усталость. Словно он сам прошел через этот ад, пусть и в роли наблюдателя.

Не говоря ни слова, он плавно поднялся и приблизился ко мне. Одной сильной рукой он помог мне приподняться, а другой поднес к моим губам простой глиняный стакан. От него исходил терпкий, травяной аромат, а внутри плескалась мутная, зеленоватая жидкость.

— Пей. — голос дяди прозвучал неожиданно тихо, почти ласково. — Медленно.

Я попытался сделать глоток, но едва горькая, вяжущая жидкость с металлическим привкусом коснулась языка, как мое тело взбунтовалось. Желудок, помнящий десятки отравлений, скрутился в