Маг красного знамени - Клим Руднев Страница 24

«Т-Ы… К-Т-О?»

Иван огляделся. В комнате не было ничего металлического, чем можно было бы ответить. Он попробовал постучать костяшками пальцев по стене.

«И-В-А-Н», — простучал он.

«Х-О-Р-О-Ш-О… Я… А-Н-Н-А… С-О-С-Е-Д-К-А».

«К-А-К… Д-Е-Л-А?»

«П-Л-О-Х-О… З-Д-Е-С-Ь… У-Ж-Е… Г-О-Д».

Иван почувствовал, как сердце сжимается. Год в заключении…

«З-А… Ч-Т-О… С-И-Д-И-Ш-Ь?»

«Н-Е… З-Н-А-Ю… Т-Ы?»

«Т-О-Ж-Е… Н-Е… З-Н-А-Ю».

Они переговаривались еще полчаса. Анна рассказала, что ее взяли прямо с работы — она была преподавателем истории в университете. Обвинили в «неправильной трактовке революционных событий».

«Б-У-Д-Ь… О-С-Т-О-Р-О-Ж-Е-Н, — предупредила она в конце разговора. — З-Д-Е-С-Ь… В-С-Е… С-Л-У-Ш-А-Ю-Т».

Иван вернулся на койку с тяжелым сердцем. Значит, он попал не просто в тюрьму, а в место, где держат политических заключенных. Людей, чьим единственным преступлением стало несогласие с официальной линией партии.

«Какой же это коммунизм, — думал он, — если здесь сажают за мысли?»

* * *

Следующий день начался необычно. Вместо привычных Воробьева и Зайцева к Ивану пришел незнакомый человек — пожилой, в дорогом костюме, с орденскими планками на лацкане.

— Иван Кузнецов? — спросил он, входя в камеру.

— Да.

— Академик Владислав Сергеевич Петров, директор Института магических исследований. — Мужчина сел за стол и достал толстую папку. — Изучил отчеты о ваших способностях. Очень интригует.

— Что вас интересует?

— Многое. Но прежде всего — ваше отношение к нашему обществу. К нашим достижениям.

Иван осторожно посмотрел на академика. Что-то в его тоне настораживало.

— Ваше общество во многом удивительно, — осторожно ответил он.

— Только удивительно? — Петров наклонился вперед. — А как вам наши города? Наши памятники? Наша система равенства?

— Я видел немногое, но то, что видел, выглядит впечатляюще.

— А что вы думаете о том, что в нашем мире победил коммунизм?

Иван понял, что это ловушка. От его ответа многое зависит.

— Я думаю, что любое общество имеет свои плюсы и минусы, — дипломатично ответил он.

— Минусы? — брови академика поползли вверх. — Какие минусы вы видите в обществе всеобщего равенства и справедливости?

«Ну вот, началось», — подумал Иван.

— Возможно, иногда равенство может ограничивать индивидуальность, — осторожно сказал он.

— Индивидуальность? — Петров что-то записал в папке. — А что такое индивидуальность по сравнению со всеобщим благом?

— Наверное, ничего, — соврал Иван.

— Правильно! — академик просиял. — Видите, как быстро вы учитесь! А теперь скажите, хотели бы вы помочь нашему обществу стать еще более совершенным?

— А как я могу помочь?

— Ваши способности уникальны. С их помощью можно решить множество проблем. Например, продлить жизнь нашим выдающимся руководителям, чтобы они могли дольше служить народу.

Иван почувствовал, как внутри все холодеет. Значит, его хотят использовать для того, чтобы сделать диктаторов бессмертными.

— Я… я не знаю, смогу ли, — пробормотал он.

— Сможете, обязательно сможете! — Петров встал. — Мы поможем вам развить ваши способности. Научим контролировать их. А взамен попросим лишь небольшую услугу.

После ухода академика Иван долго сидел, уставившись в стену. Теперь все стало ясно. Его не собираются отпускать. Наоборот — хотят превратить в инструмент для укрепления власти тоталитарного режима.

Вечером, когда в коридоре стихли шаги охранников, он снова постучал в стену.

«А-Н-Н-А… Т-Ы… З-Д-Е-С-Ь?»

«З-Д-Е-С-Ь… Ч-Т-О… С-Л-У-Ч-И-Л-О-С-Ь?»

«К-О… М-Н-Е… П-Р-И-Х-О-Д-И-Л… А-К-А-Д-Е-М-И-К».

«О-Н-И… Х-О-Т-Я-Т… Т-Е-Б-Я… И-С-П-О-Л-Ь-З-О-В-А-Т-Ь?»

«Д-А».

«Н-Е… С-О-Г-Л-А-Ш-А-Й-С-Я… Н-И… Н-А… Ч-Т-О».

«П-О-Ч-Е-М-У?»

«Е-С-Л-И… О-Н-И… П-О-Л-У-Ч-А-Т… Т-О… Ч-Т-О… Х-О-Т-Я-Т… М-Ы… В-С-Е… П-Р-О-П-А-Л-И».

Иван задумался над словами соседки. Анна была права. Если он поможет Хмелькову получить бессмертие, то диктатура станет вечной. И тогда уже никто и никогда не сможет изменить этот мир к лучшему.

«Ч-Т-О… Д-Е-Л-А-Т-Ь?»

«Ж-Д-А-Т-Ь… И… Н-А-Д-Е-Я-Т-Ь-С-Я».

«Н-А… Ч-Т-О?»

«Н-А… Ч-У-Д-О».

* * *

Тем временем в парке Победы, на скамейке у памятника Неизвестному солдату сидели две фигуры. Ольга Андреевна и полковник Карцев говорили тихо, оглядываясь по сторонам.

— Он у нас, — сказал Борис Петрович. — В специальном блоке. Пока что жив и здоров.

— А что с ним собираются делать?

— Официально — изучить его способности. Неофициально… — Карцев помолчал. — Генсек хочет использовать его для продления собственной жизни.

— Боже мой, — прошептала Ольга Андреевна. — Неужели дошло до такого?

— Дошло. Но у нас есть другие планы. Кое-кто в партии недоволен нынешним курсом.

— Ты говоришь о заговоре?

— Я говорю о необходимых переменах. — Карцев посмотрел на памятник. — Этот мир зашел в тупик, Оля. Люди превратились в винтики большой машины. Магия используется для контроля, а не для созидания.

— И как тут поможет Иван?

— Он может стать символом. Человеком из мира, где люди свободны. Его история продемонстрирует нашим гражданам, что возможна другая жизнь.

— А если он не согласится?

— Тогда мы его просто спасем. Не можем же мы позволить превратить его в личного мага Хмелькова.

Ольга Андреевна кивнула.

— Что от меня требуется?

— Пока ничего. Жди. Когда придет время — я дам знать.

— А как же Майя? Она переживает.

— Скажи ей, что все будет хорошо. И что Иван сильнее, чем кажется. Он справится.

Полковник встал и направился к выходу из парка. Ольга Андреевна еще некоторое время сидела на скамейке, глядя на памятник.

«Неизвестный солдат, — думала она. — Погиб за свободу, а мы что сделали с этой свободой? Превратили в красивые слова на памятниках».

Она поднялась и медленно пошла домой. Впереди были трудные времена, и нужно к ним готовиться.

* * *

В тюремной камере Иван лежал и смотрел в потолок. За стеной больше не было слышно стука — Анна, видимо, уснула. А он не мог. Слишком много мыслей крутилось в голове.

Завтра снова придут с вопросами и просьбами. Будут убеждать его помочь «великому делу». И рано или поздно его согласие перестанет быть добровольным.

Иван сосредоточился и попытался почувствовать свои способности. Где-то внутри него действительно пульсировала огромная сила. Но как ее использовать? И главное — стоит ли?

Дедушка учил его, что настоящий коммунист борется за счастье всех людей. А что, если для этого счастья придется пожертвовать несколькими диктаторами?

«Прости, дедуля, — подумал Иван, — но, кажется, твой коммунизм и настоящий коммунизм — это разные вещи».

И тогда он принял решение. Что бы ни случилось, он не поможет укрепить эту систему. Даже если это будет стоить ему жизни.

За окном медленно светало. Начинался новый день, и Иван ожидал его.

Когда позже к нему пришел академик Петров в сопровождении двух помощников, он встретил их с натянутой улыбкой.

— Добро пожаловать, товарищ академик, — сказал он. — Я всю ночь думал о нашем вчерашнем разговоре.

— И к какому выводу пришли? — Петров сел за стол, его помощники расположились у стены.

— Я согласен помочь. — Иван постарался изобразить энтузиазм. — Вы правы, мой долг —