"Сварщик" с Юноны 3 книга - Сергей Трунов Страница 23

Бойцы, убедившись в невредимости охраняемого, расслабились.

Кивнул ребятам, мол "Жив!", тронул поводья.

Наконец немного подуспокоился, а тут и голова скакуна высунулась на край поляны.

Спрыгивая с буланого и привязывая к кусту, я напряжённо думал, совесть меня умчала, то, что всё-таки в одном теле с Резановым мы 1806, 1807, 1808: третий год, и в моих интересах промолчать, типа "ничего нечестного я не делаю, просто не сказал". Но уговаривал я себя зря, видимо въевшиеся в каждую клетку этого тела принципы Резанова разъедали помаленьку и мою сущность, и сейчас совесть стучалась в мой разум, требовала раскрыть свои карты перед хозяином тело.

И как мог я пока отмахивался, мол "сейчас, не на лошади же! Вот сейчас слезу, и тогда..." А когда подошвы утвердились на земле: "Ну, подождём, когда к дереву подойду. А то тропка, мало ли, собьюсь".

Так я убалтывал себя, пока ноги нетерпеливо несли до дерева.

А небо меж тем посмурнело, вокруг заклубился туман как на побережье.

Резанов, почуявший неладное, забеспокоился: "Савелий, что-то случилось?" - "Да так, Вашбродь, ничего особенного", - кривлю душой. - "Ну уж какое-то у тебя состояние... Какой-то ты неуверенный. Обычно ты напористый, целеустремленный, а сейчас вялый. Не заболел часом? Хотя, что я говорю "заболел" - я почувствовал бы. Что стряслось, Сергей Юрьевич?" - участливо поинтересовался Резанов.

Его забота о моей недостойной персоне ещё сильнее раскоряболо мою совесть. Но тут замечаю сгущающиеся на небе облака и на какое-то время Радость от того, что мои расчёты начинают оправдываться, пригасила душевные терзания.

Небо заволокло тучами, и наверху, за ними заворчало, словно великан принялся ворочать гигантские валуны.

Однако откладывать объяснение дальше уже нельзя.

И я наконец решаюсь: "Видишь Вашбродь, тучи сгущаются, как в прошлое посещение? Ты прав. Мне давно было Пора тебе сказать..." - "Что такое? - переполошился Резанов, - Что стряслось? Что случилось?" - "Да ничего особенного, - дёргаю щекой, - Сам не до конца уверен. Помнишь, индейцы называли меня, то бишь нас с тобою, "сын Грома"? Должен был бы я тебе сказать раньше... Но побаивался. Опасался последствий..." - "Каких последствий, Сергей Юрьевич? Ты что?" - "Да всякие-разные могут быть последствия, не хотел тебя пугать, расстраивать. Но и молчать больше я не имею права. Да и не могу..."

первые капли, словно по жести барабанят по загрубевшим дубовым листьям, отвлекают моё внимание. Капли с крупную дробь. Стучат всё чаще. Спустя десяток секунд хлынул ливень как из ведра.

Что ж, все, скорее всего, будет так, как и в моих видениях.

"Видишь ли, Вашбродь, - возвращаюсь к прерванному признанию: - Дело в том, что я тебя не до конца... Не договаривал кое-что... Я собираюсь..." - Ладонью протянутой руки опираюсь о морщинистую кору старого дерева.

И тут сверкнула молния.

Следом грохнул такой гром, что я оглох. Мир вокруг тряхнуло.

Ну, скорее всего, конечно, тряхнуло-то меня. И почти в ночной темноте я с удивлением увидел отчётливо освещённого, будто при вспышке стробоскопа на дискотеке, постороннего человека справа от себя. Который как бы обходил дуб с другой стороны.

Поворачиваю к нему голову, и