Путь хирурга - Валерий Александрович Гуров Страница 22

— Ты можешь идти, Яша.

Он ещё мгновение не двигался, явно не понимая, подвох ли это или правда.

— Ты… ты не расскажешь учителю, сбившийся?

— Не расскажу. Мы теперь с тобой друг другу помогаем, разве не так?

Яков растерянно кивнул и быстро шагнул из ниши, поспешив убраться от меня подальше. Я посмотрел ему вслед, видя, как он ускоряет шаги и скрывается за поворотом коридора.

Теперь у меня был союзник.

Возможно, не слишком надежный, но хотя бы тот, кто сможет стать моими глазами и ушами среди учеников. Я тяжело выдохнул, чувствуя, как шрам на груди снова слабо пульсирует.

У барака я снова увидел дежурившего ученика, который ходил переодеваться. Он уже облачился в кафтан, чтобы согреться. Теперь он не стоял, а ходил туда-сюда по небольшой площади возле казарм.

Оставить в его дураках было нетрудно. Я подобрал с земли небольшой камушек, подбросил в ладони, оценивая вес. И запульнул им в стену.

Камушек тихо стукнулся, привлекая внимание ученика. А я тотчас проскользнул мимо, не оставляя тому шанса меня заметить.

Барак был погружен в привычный мрак. Слышались лишь негромкий храп и тихое, неровное дыхание. Я устало двинулся к своим нарам, но тотчас замер. Почувствовал легкие вибрации от тел сбившихся. Как любопытно. Энергия, текшая по каналам, когда человек спит, отличалась от энергии человека бодрствующего. И вот теперь, похоже, в бараке никто не спал, несмотря на глубокую ночь.

— Чего не спится, мужики?

Я думал, что сейчас начнутся расспросы на тему — где я был? Но нет. Сбившиеся тотчас повскакивали с кроватей.

— У нас тут… проблемы, — первым заговорил Семен.

— Какие проблемы?

В темноте его глаза нехорошо так блеснули.

— Кажись, наш Трофим… того. Коней двинул.

Я решил не тратить время на разговоры и быстро подошёл к наре Трофима. Бедняга и вправду лежал на спине, неподвижный, и даже в темноте было видно, что он не дышит. Его лицо побледнело, а глаза остекленели, устремленные куда-то в пустоту. Я осторожно коснулся его кожи — ледяной холод прошиб пальцы.

Я присмотрелся внимательнее, концентрируя зрение на тонких потоках энергии в его теле. Опасения подтвердились — по каналам Трофима струилась вязкая, тяжелая чернь, стремительно расползающаяся по его энергетической схеме. Каналы были забиты, ритм полностью сбился.

— Вот черт… — тихо выругался я.

Я понял, что случилось. Трофим, когда попытался вслед за мной увидеть «схему» энергетических каналов, просчитался. Он допустил неосторожность, дав черноте коснуться своих каналов. Чернь хлынула внутрь, и теперь его тело разлагалось прямо на глазах.

Из-под одежды показались темные пятна, стремительно расползающиеся по коже. Я отодвинул ворот его рубахи и увидел, что и по груди и шее Трофима начинают быстро расходиться уродливые, черные язвы. Наружу из них сочилась вязкая чернильная жижа.

— Что это с ним⁈ — за моей спиной послышался сдавленный вскрик одного из сбившихся.

Соседи окружили нары Трофима, в ужасе глядя на разлагающееся тело.

— Он же гниет прямо у нас на глазах! — голос Всеволода сорвался на визг.

— Все, конец нам! — зашептал Александр, хватаясь руками за голову. — Они узнают о сбое, и нас всех порежут без переписи!

Паника быстро захлестнула весь барак. Сбившиеся начали метаться по бараку. Они прятали лицо в ладонях, бормотали что-то бессвязное.

Я стоял рядом с телом Трофима, прикидывая, что могу сделать. В голове мелькали мысли, одна отчетливее другой. Если я ничего не предприму, завтра утром никого из нас уже не будет. Астахов не упустит такую возможность — та же перепись станет отличным поводом вырезать всех нас подчистую. За себя я не беспокоился, я уже был приговорен Астаховым к смерти. Но вот остальные мужики… они ведь ни в чем не виноваты.

Я отбросил лишние мысли, концентрируясь на предстоящем действии. Времени оставалось мало. С каждой секундой тело Трофима покрывалось все новыми пятнами гнили.

— Всеволод, — приказал я. — Тащи сюда заточку из ложки. Немедленно.

Всеволод замер, растерянно глядя на меня, будто не понимая, зачем она понадобилась сейчас.

— Живо, я сказал! — я резко повысил голос.

Всеволод вздрогнул, бросился к своей наре. Там быстро достал заточку и протянул ее мне.

— Д-держи, — рука с заточкой сильно дрожала.

Я перевел взгляд на Семена.

— Воду принеси, — велел я.

Семен побежал, аж подпрыгнув, к углу. Я уже знал, что там сбивщимися было вырыто углубление, где собиралась дождевая вода через дыру в крыше.

Затем я повернулся к Александру — тот с ужасом смотрел на тело, пуча глаза.

— Ты — возьми вырванные страницы из книги.

Вскоре у меня была небольшая кучка из вырванных страниц, а рядом стояла чашка из-под риса с дождевой водой.

Я снял с Трофима рубаху, обнажив его грудь и шею, покрытую мерзкими язвами. Склонившись, вытер ему кожу водой, готовя ее к операции.

— Все отойдите на шаг, — скомандовал я.

Сбившиеся послушно расступились, образуя вокруг нар полукруг.

Я крепко сжал заточку в руке, проверяя ее остроту на кончике пальца. Не скальпель, но Вячеслав явно старался, закачивая ложку о камень барака.

Сосредоточившись, я приблизил острие к темной язве на груди Трофима. «Телепатия», которой я вдохнул жизнь в тело Демидова, тут уже явно не поможет.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не дрогнула рука. Я едва коснулся кожи и, закрыв глаза, почувствовал ритм энергетических каналов, которые почти перестали пульсировать.

Острый кончик заточки вошел в кожу, и тут же из разреза хлынула густая, черная субстанция, шипя и капая на пол. Чернь тут же начала прожигать дерево, оставляя дымящиеся следы. Одна капля упала на Семена, и тот вскрикнул, резко отдергивая руку. Боковым зрением я видел, как теперь на его коже разрастался глубокий ожог.

— Страницы сюда! — приказал я.

Александр поспешно вложил мне в руки листы книги. Я быстро свернул из них тампоны и приложил к ране, чтобы впитывали чернь. Та мгновенно выедала бумагу, но не полностью — лишь чернила, оставляя страницы пустыми и дымящимися.

— Он… он весь черный изнутри… — прошептал кто-то в ужасе.

— Молчать! — рявкнул я, продолжая работу.

Сжав зубы, я снова закрыл глаза и увидел внутреннюю «схему» Трофима, полностью покрытую разъедающей чернотой. Направил свой импровизированный инструмент к точке на его шее, там, где был главный канал. Сделав точный, аккуратный разрез, почувствовал, как меня накрывает волна тепла.