Наследник (СИ) - Лапышев Алексей Страница 22

— Ты изменился, сильно изменился. Настоящий лидер растет у Романовых. — Совершенно серьезно произносит он, а я смеюсь и говорю:

— До этого пока еще далеко и вообще, может в меня вселился кто? Ангел или демон? Или вообще что-то среднее между ними.—

Дядя Боря смеется в ответ и произносит:

— Я не особо религиозен, да и церковь сейчас не слишком популярна. Фантастику почитываем, так что живи парень, ни топить, не сжигать тебя ни будем. Хорошие правители, всегда в цене. Это дураки потом их ровняют то с ангелами, то с демонами, а они наверно и правда посередине, они люди, просто умные и везучие.—

И я просто киваю ему в ответ с мыслями:

— Ох, дядя Боря, если бы ты знал, как ты прав, во многом прав.—

И мы приехали в наш родной особняк. Школа уже закончилась, я невольно прогулял вторую половину занятий, но вечер я прогуливать не намерен и моментально бросился к телефону.

Палец накрутил знакомый номер, в трубке раздался знакомый голосок:

— Алле.—

— Привет, Светка, меня уже выпустили, сказали Лубянка таких не переносит. Так что через час я у Вас. Гулять идем? — Смеюсь я в трубку, искренне радуясь, тому что сейчас услышу.

— Ура. Конечно, идем, Даня. Лерку возьмем? Она просилась с нами на концерт.—

— Конечно милая, возьмем. — Отвечаю я улыбаясь своему отражению в настенном зеркале.

И легкий чмок в трубку, служит мне наградой и небольшим авансом, дающим возможность продержаться этот час.

____________________________________________________________

— Вот мы и в том самом кафе, на том самом Арбате, где сегодня выступает то самый Вертинский, в чем-то символ старой, а может и новой России. — Думаю я, уже сидя на диванчике, между двух рыжих лисичек и глядя на эстраду, где вот-вот объявится легенда.

Да, Александр Вертинский несомненно легенда и даже кумир этого времени. И вот он выходит, высокий, изящный, как всегда, в «печальном» образе и нереально куртуазный. Его внешность, голос, стихи и манера исполнения, все складывается во едино и бьет наотмашь. Вертинский кланяется и начинает.

Первой идет знаменитая «Танго Магнолия»

************************************************************

В бананово-лимонном Сингапуре,

в бури,

Когда поет и плачет океан

И гонит в ослепительной лазури

Птиц дальний караван…

В бананово-лимонном Сингапуре, в бури,

Когда у Вас на сердце тишина,

Вы, брови темно-синие нахмурив,

Тоскуете одна.

************************************************************

— Да, Вертинский, конечно, певец «куртуазности». — Вновь думаю я, уже обнимая своих лисичек и тут же добавляю:— Но он велик, своими оборотами и голосом, он просто вынимает душу.—

Оглядываюсь на девчонок, Светка, Лерка, милые. Сидят рядом, прижавшись ко мне как воробышки и глаза уже «на мокром месте», а я просто обнял их и еще сильнее прижал к себе обеих.

— Ну вроде успокоились? — Оглядываюсь я на них, а они и вправду уже спокойнее дышат, и в глазах уже мелькают улыбки, от того самого ощущения «живого тепла» родного человека.

Но Вертинский, снова бьет по нервам затягивая «То что я должен сказать»:

************************************************************

Я не знаю, зачем и кому это нужно,

Кто послал их на смерть не дрожавшей рукой,

Только так беспощадно, так зло и ненужно

Опустили их в Вечный Покой!

Осторожные зрители молча кутались в шубы,

И какая-то женщина с искаженным лицом

Целовала покойника в посиневшие губы

И швырнула в священника обручальным кольцом.

Закидали их елками, замесили их грязью

И пошли по домам — под шумок толковать,

Что пора положить бы уж конец безобразью,

Что и так уже скоро, мол, мы начнем голодать.

И никто не додумался просто стать на колени

И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране

Даже светлые подвиги — это только ступени

В бесконечные пропасти — к недоступной Весне!

************************************************************

И это правда бьет наотмашь и безжалостно, та страшная история с брошенными на штыки красной Гвардии юнкерами, бессмысленно и беспощадно. Девчонки тоже в курсе и уже неприкрыто рыдают, так же как и пол зала.

— Ну что же, это надо помнить, чтобы такое больше не повторилось. — Думаю я и еще:— В этом мире, к счастью, позже сумели остановиться, договорились и больше таких случаев не было. Одна из переломных точек получается?—

Но Вертинский, опытный артист и он немного разряжает обстановку своим полушутливым «Без женщин»:

************************************************************

Как хорошо без женщин, без фраз,

Без горьких слов и сладких поцелуев,

Без этих милых слишком честных глаз,

Которые вам лгут и вас еще ревнуют!

Как хорошо без театральных сцен,

Без длинных «благородных» объяснений,

Без этих истерических измен,

Без этих запоздалых сожалений.

И как смешна нелепая игра,

Где проигрыш велик, а выигрыш — ничтожен,

Когда партнеры ваши — шулера,

А выход из игры уж невозможен

************************************************************

И все заулыбались, даже девчонки.

— Всем это знакомо, конечно, перегнуто многое, но все равно, знакомо. Это женская природа, но настоящий мужчина свою женщину всегда развернет в правильном направлении и эти проблемы исчезнут сами. — Думаю я и ловлю в ответ улыбки моих лисичек.

Концерт заканчивается, у Вертинского здесь всего несколько песен, так принято и я предлагаю:

— Пойдем, прогуляемся—

Света охотно соглашается, а Лера говорит:

— Я уже договорилась, меня ждут. — И убегает в неизвестность, а мы со Светой идем по Арбату, доходим до знакомого музыканта, я здороваюсь и предлагаю Свете:

— Хочешь спою, новую. Ты еще не слышала.—

Она с готовностью кивает и застывает в ожидании, а я уже привычно присаживаюсь рядом с музыкантов и спрашиваю:

— Друг, тебя как зовут-то?—

— Петр. — Отвечает он.

— Дашь спеть? — Спрашиваю я и потом смеясь добавляю:— Потом будешь рассказывать, что с будущим императором на Арбате пел. Или еще лучше, я тебя к себе возьму, будешь помогать мне прекрасных дам очаровывать. Хотя, у меня уже есть, прекрасная и больше, вроде и не надо.—

Светка сперва нахмурилась, а потом расцвела, как роза на рассвете. А музыкант, поняв наконец, кто у него уже второй раз одалживает гитару, резко подскакивает и пытается поклониться, но я его останавливаю со словами:

— Не надо, не люблю. Врагов я сам наклоню, а друзья в поклонах не нуждаются.—

Он кивает и передает мне гитару, я благодарю, а потом говорю:

— Петр, я не шутил про аккомпанемент, он мне нужен будет, но попозже, года через четыре. Ты держись тут и кладу полтинник в шляпу со словами:

— Это не за гитару и не подаяние, это чтобы ты продержался. Идет?—

И он кивает в ответ, а я беру первые аккорды Галанинского «Хоровода»:

***********************************************************

Шаг за шагом вперед за годом год,

Мы хотим увидеть рассвет.

Мы любимым пели: «Солнце взойдет»…

Только солнца все нет и нет.

В это можно не верить, как в райский сад;

Но в легендах сказано так:

На востоке встретишь Солнца восход,

А на западе — солнца закат.

Но никто не знает точный маршрут;

Под ногами то снег, то песок.