Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович Страница 21

«Мужчинам надо скинуться и поставить памятник тому кутюрье, который первым додумался до мини-юбок!» – подумал я.

Тяжелый портфель я у Насти отобрал, так что сестричке осталось тащить букет гладиолусов.

– Как я тебе? – поинтересовалась она и покрутилась передо мной.

– Нормально, – заценил я.

– И это все? – с преувеличенным разочарованием сказала сестренка. – Нет чтобы сказать: «Великолепно! Потрясающе!»

– Тогда тебе надо было одеть ту красную маечку, – коварно ответил я.

– Зачем?

– Она куда лучше обтянула бы твои прелести.

– Дурак! – вспыхнула Настя. – Я лифчик сняла, просто чтоб не жал! Шаго-ом…

– Марш!

…А моя родимая школа нумер двенадцать выглядела в точности такой, какой я помнил ее – тот же строгий фасад, перед ним та же статуя девочки, поливающей цветы из лейки, а из распахнутых школьных дверей накатывают запахи побелки и краски – послед летних ремонтов.

Девочки в беленьких фартучках и мальчики в того же девственного цвета рубашках сходились к школе с окрестных улиц, нагруженные портфелями и букетами. Мальчиши, вчерашние неряхи и растрепы, до одури игравшие в «войнушку», шагали наглаженные и аккуратно причесанные, а на их тонких шеях трепетали алые галстуки. Кто помладше, гордо цеплял октябрятскую звездочку, кто постарше, выделялся красными капельками комсомольских значков.

Первым мне повстречался Женька Зенков, сын офицера-ракетчика. В принципе, учеников и учениц, у которых папа военный, в школе хватало, но Жека и тут выделялся – хорошими манерами прежде всего. Зенкова даже как-то прозвали «Кадетом» за лоск и куртуазность, но кличка не прижилась.

– Привет! – завопил Жека, ломая стереотип о своей лощености. – Ничего ты вырос!

– А то! – ухмыльнулся я. Перекинув сумку в левую руку, я поздоровался с ним, с Андреем Жуковым, с Пахой Почтарем, с Дэнчиком. А тут и девчоночьи голоски зазвенели:

– Миша, привет! Как ты вымахал! А загорел как!

– Я старался!

Да, девочки тоже вымахали – уже есть чем любоваться. Зина Тимофеева, она же «Тимоша», Альбина, Алла… Малинник!

Торжественная линейка не задержалась: классы, родители и учителя выстроились в каре, строгий директор во всегдашней черной паре сказал напутственное слово, а малышка с такими пышными бантами, что походила на Чебурашку, истово зазвонила в колокольчик, сидя на плече нашего школьного богатыря, штангиста Васи Чебанова.

Первый звонок!

Со всеми вместе я побрел на второй этаж – мой 9 «А», чьи дружные ряды сначала поредели, отсеяв пэтэушников, а после пополнились «бэшками» из параллельного, кучковался именно там, в кабинете истории. Чувствуя холодок, переступил порог аудитории, окунаясь уже в локальный гвалт – человек двадцать гавриков и гавриц сидело, стояло, ходило и бегало по классу, доказывая, что понятия «старшеклассник» и «первоклашка» не слишком расходятся по смыслу.

Мое явление народу ознаменовалось радостным ревом, но Изя перекричал всех:

– Где твой гиперболоид?

Ну, это мы проходили с пятого класса…

– Сломался, – хмыкнул я, оглядываясь, – оптическая ось погнулась. Здорово! Привет!

Пожимая руки одноклассникам, основное внимание уделял одноклассницам, тем более что смутно помнил, как они выглядели. Я сидел у окна, за второй партой и один, зато Рита Сулима сидела позади меня, а Инна Дворская – прямо передо мной, деля парту с Машей Шевелевой. Вообще-то Маша с первого класса сидела со своей сестрой Светой – они близняшки. Вероятно, Светка решила, что ей и восьми классов хватит, вот и махнула в ПТУ, ближе к взрослой жизни.

Маша выглядела грустной, зато Инна обернулась ко мне, одаривая улыбкой.

– Привет!

– Привет, Инночка-картиночка.

Девушка удовлетворенно кивнула, принимая словесное подношение, а мне тотчас прилетело с задней парты – Рита ткнула линейкой в спину.

– И это ему я отдала лучшие годы школы! – горестно воскликнула Сулима. – Гарин, ты коварный изменщик! Конечно, я понимаю, Инка моложе на целых полгода… Куда уж нам, старым грымзам!

– Риточка! – обернулся я, демонстрируя верноподданнические чувства и прикладывая пятерню к сердцу. – Невиноватый я! Просто тут плотность красоты на квадратный метр зашкаливает, а это вредно для мужского здоровья – голова кружится, и еще в ней туман!

– То-то! – довольно сказала Рита.

Не знаю уж, каких кровей была Сулима, но лицо у нее отдавало Италией – даже в одни Ритины глаза, большие, бездонно черные и широко расставленные, можно влюбиться без памяти.

Но чуть внимательней я присматривал не за нею, а за Дворской – жгучая тайна щекотала мое тщеславие. Неужто Инка взаправду на меня запала? Или это просто девчоночьи слухи? Поживем – увидим…

Прозвенел звонок, и в класс зашли двое – Циля Наумовна, бывшая наша «классная», пышная женщина средних лет и явных семитских черт, а также ее антипод – сухонький старичок с веселенькими синими глазками. Он часто кивал блестящей лысой головой, отмеченной веснушками, и суетливо перехватывал журнал и прочие учительские атрибуты. Я не сразу его вспомнил – это был Пал Палыч, ведший историю в старших классах.

– Здравствуйте, дети! – начала Циля Наумовна.

– Здра-асте! – ответили «дети» вразнобой.

– Я буду вести у вас химию, ну и… – Циля Наумовна не удержала широкой улыбки. – Ну и поруковожу вами, оболтусами!

Оболтусы оживились, а Юрка Сосницкий выкрикнул, дав «петуха»:

– Согласные мы!

Переждав смешки, Циля Наумовна оглядела 9 «А», кивнула всем и вышла, а Пал Палыч суетливо разложил на столе педагогические регалии.

– Начнем наш урок, – сказал он, радостно потирая ладони. – Сегодня мы не будем трогать учебники. Сосредоточимся на истории нашего родного города, проследим его эволюцию с древнейших времен до наших дней. Итак… – Пал Палыч неожиданно принял серьезное выражение и даже как-то вырос, будто его сморщенную телесную оболочку надули. – Здешние степи никогда не были пустынны, всегда находились племена, желающие похозяйствовать в месте слияния Южного Буга и Синюхи. И киммерийцы тут отметились – их некрополь раскопан неподалеку, и скифы устраивали здесь свое поселение, и сарматы. Авары, готы, гунны, хазары, печенеги, татары – множество народов кочевало по нашей малой родине, пока, наконец, Российская империя не усилилась настолько, чтобы присоединить к своим владениям Северное Причерноморье, включая наши Прибужские степи. Посмотрите! – подойдя к доске, Пал Палыч размашисто начертил большую букву «Y». – Будем считать, что это карта. Слева – Южный Буг, он течет с севера на юг, а справа, то есть с востока, в него впадает Синюха. Реки четко делят наш город на три района, три исторические части: на западе – Голта, на востоке – Ольвиополь, а посередке, в междуречье – Богополь. Кстати, это не в честь бога, а по названию реки – так поляки именовали Южный Буг. Они проговаривали – «Бох». К XVIII веку здесь сошлись границы трех государств – Турции, Польши и России. Голта – в переводе с тюркского это значит «низменность» – находилась на турецкой стороне и являлась так называемой ханской слободой, центром голтянского кайдаманства. Богополь выстроили по распоряжению графа Потоцкого, как таможенную заставу Речи Посполитой. А вот Ольвиополь возник раньше всех – еще в 1744 году при впадении реки Синюхи выстроили шестибастионный Орловский шанец. В 1770-м его назвали Екатерининским… Американцы сказали бы: Форт-Кэтрин!

По классу прокатились смешки, но Пал Палыч их даже не услышал, он был по-хорошему одержим своей наукой.

– Позже Екатерининский шанец получил статус города с крепостью для защиты переправы через Южный Буг, – продолжил учитель, – а затем, по представлению князя Потемкина, город окрестили Ольвиополем – Екатерина Вторая обожала давать городам на отвоеванных у турок землях греческие названия. Мелитополь, Херсон, Николаев, Одесса, Севастополь – это все с подачи императрицы. Так и зажили город Ольвиополь, местечко Богополь и село Голта. Скучно зажили, скудно – до самого 1919 года, когда ревкомы и профсоюзы вышли с почином: объединить все три поселения в один крупный город! Правда, на митинге ольвиопольцы, богопольцы и голтянцы едва не передрались, отстаивая разные названия для уездного центра, но всех помирил Трифон Гуляницкий, командир 1-го коммунистического партизанского отряда. Он предложил назвать новый город в честь международного дня солидарности трудящихся. Вот так и родился наш Первомайск…