Ненормальный практик 6 - Отшельник Извращённый Страница 18

После возвращения с балкона юный Волков намеревался затеряться в толпе гостей, направляющихся на перерыв, но для начала сходить в туалетную комнату. Умыться. Разговор с Викой-Викторией конечно не прошёл бесследно. Но не стоит морочить ей голову. В ближайшие годы он будет на острие ножа. Безопасней для неё будет находиться от него как можно дальше. Максимально. Пусть живёт нормальную жизнь. Порой нужно уметь поставить точку. Для этого, конечно, нужен стержень, каменное сердце, опыт. Но всё равно, после — всегда паршиво на душе. Разрывы неприятны. Но, что есть — то есть. Жизнь продолжается. Умыться холодной водой и можно закончить этот вечер как ни в чём ни бывало.

Вот только стоило ему подойти к туалетным комнатам, как заметил фигуру в тёмно-фиолетовом платье, явно поджидающую кого-то. Графиня Романова-Распутина.

Она жестом указала на дверь:

— Нам нужно поговорить. Наедине.

— В дамской комнате? — Александр приподнял бровь.

— Входите, — это был приказ, а не предложение.

Тот пожал плечами и вошёл. Его встретила роскошная комната с венецианскими зеркалами и зелёными бархатными диванчиками. У двери встала фрейлина графини, преграждая вход.

Юноша же хмыкнул, глядя в глаза Наталье:

— Итак. Слушаю. О чём же вы хотели поговорить?

Графиня смотрела на него долгим взглядом. Теперь он так близко. Надо же. Вблизи даже лучше. Парадокс. Затем произнесла:

— И что, даже не поздороваешься как подобает с матерью своей невесты?

Тот сразу всё понял. Отвесил безупречный придворный поклон и с самой наглой улыбкой произнёс:

— Здравствуйте, маменька. Так вы уже в курсе? Корнелия написала? Или сами догадались?

Романова-Распутина на мгновение потеряла дар речи. Что это за вульгарство и наглость? Затем, почему-то, рассмеялась. Коротко и резко:

— Так вот ты какой, дерзкий щенок. Корнелия не преувеличивала. Ты поистине не знаешь границ.

— Знаю, — возразил юный подполковник, садясь на диванчик и закидывая ногу на ногу. — Просто предпочитаю их игнорировать. Экономит время.

— На чём, интересно?

— На ваших светских плясках вокруг очевидного. Будем откровенны. Вы, мамуля, хотите понять, достоин ли я вашей дочери. Я, в свою очередь, придётся ли мне иметь дело с враждебной роднёй. Давайте сразу к сути.

Графиня с усмешкой села напротив:

— Хорошо. К сути. Что ты чувствуешь к моей дочери?

— Восхищение, — ответил тот без колебаний. — Она единственная женщина, которая пыталась меня убить, а потом решила выйти замуж. Это требует особого склада ума.

— Так ты знаешь о её особенностях?

— Что она безумна? Склонна к насилию? И одержима до нездоровой степени? — юноша перечислял как достоинства. — Да, в курсе. Собственно, поэтому и не убегаю с криками.

— И тебя это не пугает?

— Графиня, — он наклонился вперёд, и произнёс уже серьёзно, — я был там, где люди умирают сотнями. Тысячами. Лично свернул шеи десяткам. После этого экстравагантность Корнелии кажется вполне себе освежающей.

Графиня долго смотрела ему в глаза. Затем отвернулась. Поправила складки платья и снова посмотрев на него, произнесла:

— Давай говорить прямо, мальчик. Романовы-Распутины — один из четырёх великих родов империи. Мы ведём родословную от Рюрика. А ты? Из рода захудалых дворян, последние сто лет балансирующих на грани нищеты. Ты не ровня моей дочери.

— И?

— И поэтому этого брака не будет. Ты можешь быть умным, везучим, даже гением. Но так и останешься никем по меркам нашего круга.

— Понятно, — кивнул юноша. — Что ж, вам остаётся только донести это до Корнелии. Уверен, она оценит материнскую заботу о чистоте крови.

Графиня прищурилась:

— О нет, милый мой. Это сделаешь ты. Лично.

— Не думаю, — он покачал головой. — Не хочу портить себе настроение.

— Пятьдесят тысяч рублей, — она произнесла это как нечто само собой разумеющееся. — За разрыв помолвки.

Тот рассмеялся. Искренне, весело:

— Пятьдесят тысяч? Графиня, вы совсем не цените свою дочь, раз предлагаете такие копейки за избавление от неё.

В фиолетовых глазах вспыхнул гнев, но голос остался сдержанно ровным:

— Дерзкий щенок. Сто тысяч.

— О, уже теплее! — он театрально приложил руку к сердцу. — Теперь чувствуется капелька материнской любви. Но всё ещё маловато. Корнелия обидится, узнав, что мама оценила её всего в сто тысяч. Хотите расстроить дочь?

— Двести тысяч, это последнее предложение.

Александр перестал улыбаться. Взгляд похолодел.

— А теперь шутки в сторону, графиня. Меня не интересуют деньги. Как и положение в обществе. Что до Корнелии… я обещал на ней жениться, будучи пьян. Но если вы, маменька, действительно против, что ж… Тогда придётся Корнелии решать самой.

— Решать что? — та нахмурилась.

— Выходить ей из вашего рода или нет.

Тишина.

Наталья медленно подняла брови:

— Что ты несёшь, наглец?

— Всего лишь доношу до вас логику. Если великий род Романовых-Распутиных не принимает выбор Корнелии, она может отречься от него и выйти за меня как простая дворянка. Без титула, без состояния, без связей. Только Корнелия и Александр. Прекрасная пара…

— Она не посмеет…

— Думаете? — юный Волков задумчиво потёр подбородок. — Если признаться, я тоже так считаю. Но давайте проверим? Насколько она решительно настроена стать моей женой.

— Корнелия не бросит мне вызов и не отречётся от рода. Этому не бывать. Никогда.

Юноша протянул раскрытую ладонь:

— Тогда пари? Если она не готова отречься, я оставлю её в покое. Если готова — вы как минимум не будете пытаться меня убить, а как максимум не станете вмешиваться в нашу жизнь.

Графиня резко оттолкнула его руку:

— Какая дерзость. Ты слишком самоуверен, мальчик. Моя дочь останется в семье, можешь не сомневаться.

— Уверены?

Та промычала что-то. Он же явно брал её на слабо. При чём так открыто. Конечно она понимала это. И взыграла гордость:

— Пари принимается. Но… — её губы изогнулись в пугающей улыбке, — если Корнелия не выйдет из семьи, то в качестве платы ты станешь моим слугой на два года. — её улыбка стала шире, точь у чудовища: — Личным слугой. И будешь выполнять любые мои… поручения.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.

А потом…

Потом юноша медленно положил ладонь на бархатный воротник её платья.

И нагло притянул её к себе, накрыв её губы своими.

ЧТОООООООООООО⁈ — распахнулись глаза графини.

Это не был быстрый, формальный поцелуй. О, нет. Настоящий, глубокий. Его язык скользнул между её приоткрывшихся от шока губ. И стал хозяйничать в её рту. Она застыла. Разум отказывался обрабатывать происходящее. Восемнадцатилетний мальчишка, жених её дочери, целовал её, графиню Романову-Распутину, личного лекаря императрицы, как…

Как мужчина целует желанную женщину.

Она должна была оттолкнуть его.

Ударить.

Убить на месте за такую дерзость.

Только вот…

Вместо всего этого её тело предало её. На долю секунды, всего на миг, она ответила на поцелуй,