Тёмная физика (четыре тома под одной обложкой) - Олег Мамин Страница 18

***

Дни потекли своим чередом. Волшебники, кажется, забыли дорогу в приют Вула, а Том начал спокойно восстанавливать записи. Правда, посвятил он этому только один день, ведь на второй всё, что у него забрали, появилось аккуратной стопкой в углу комнаты. Разве что не вернули лагранжиан стандартной модели, что был вставлен в рамочку. Но вместо него прилагались несколько фунтовых купюр. Такой обмен Том посчитал уместным. Он предположил, что Мальсибер просто пролистал записи и понял, что к магии они не имеют отношения, потому и вернул. Может снял копии магией, но и это вряд ли. А лагранжиан был выведен со старанием и являлся единственным украшением комнаты, именно поэтому мальчик потратил несколько пенни на рамку.

За это время Том пару раз предпринял попытку влиться в общество сверстников. Даже однажды потратил часть денег, полученных за свою "каллиграфию", на сладости. Дети их жрали и наполнялись чувством зависти и классовой ненависти. Даже те, у кого есть родня не могли себе позволить такие траты.

Устроенный праздник также испортил (хотя, казалось бы, куда уж хуже?) отношения с администрацией. Все они были увены, что отдай Том деньги им (а там были-то крохи), они бы потратили их с куда большей пользой.

Но обижать Тома открыто опасались - все помнили и кролика, и полёты с лестницы старшаков, и порку. Втихаря же столкнуть с лестницы больше не удавалось - наученный горьким опытом, он оглядывался, подходя к спуску вниз. А пойманный засранец был нещадно бит. Руками и ногами, без всяких колдовских штучек. Больше попыток не было, но бдительность Том не ослаблял.

И такая хоть и напряжённая, но всё же мирная обстановка тянулась до самых рождественских каникул, когда из интернатов вернулись старшие ребята. Те опасения мелкотни не разделяли, видимо, забыв о том, что неправильный мальчишка может мстить не полагаясь на свои детские кулачки.

Случай вышел прескверный даже по меркам администрации, не питающей любви к Тому Риддлу, но вмешиваться они не стали, назвав произошедшее "несчастным случаем". В ответ на его возмущение, в очередной раз вывернули ухо к вящей радости сопляков.

Ну какой же это несчастный случай? Сами посудите: в его комнату-каморку кто-то забрался (двери в детские комнаты не запирались) и испортил меловую доску, поскоблив краску и натерев её воском, а так же помочился на тетради, стоящие стопкой в углу.

Виновника выявить оказалось легче лёгкого - Билли Стаббс и Эрик Уолли косились в сторону Тома и гнусно хихикали, иногда отпуская шутки сводившиеся к вопросу, хорошо ли живётся в отхожем месте.

Остальные тоже подхватили их начинание, но ясно как божий день, кто был зачинщиком. К тому же, только эти двое излучали гордость за свой поступок и некоторую браваду.

Совсем не странно, что самые старшие в ситуацию не вмешивались, предпочитая наблюдать со стороны. Шрамы на лице, которые Том-старший оставил двум своим дружкам, хоть уже и не сияли красными полосами, но иногда напоминали о себе. Каждый раз, когда у приятелей появлялись злые мысли по отношению к Риддлу, рубцы начинали чесаться. Парни это заметили и старались не планировать гадостей.

Том, будучи взрослым сознанием, решил не подливать масла в огонь, лишь постарался надавить на гадливых (во всех смыслах) детей взглядом, сопровождаемым лёгким внушением. Не сработало. В ответ те лишь гнусно ухмыльнулись!

Дело усугублялось тем, что в его разуме ещё остались следы того, что он воспринимал себя взрослым и не считал уместным воевать с детьми. Осознавал, конечно, что его-то взрослым никто не считает, только вот не мог переступить через себя и, скажем, ответить симметрично, если не был на взводе. Да и был уверен, что его-то как раз накажут, и, вероятно сурово, сразу за оба случая.

Но месть, всё же свершилась, хотя Том и не был этому рад. История вышла не менее скверная, чем то, что натворили бывшие кролиководы-мстители.

Однажды, уже после Рождества, в приют пришла молодая пара и привела девочку лет семи. Случай редкий по меркам этого заведения: одно дело, когда у тебя из родни только тётка, седьмая вода на киселе, и совсем другое - когда оба родителя в едином порыве сдают дитё на попечение.

Разговор проходил в кабинете миссис Коул, но ветхое старое здание и чуткие, тренированные детские ушки не оставили в этой истории никаких секретов. Особенно с учётом того, что девочка во время разговора старших осталась в столовой и любопытные детки всё-всё выспросили у неё, несмотря на то, что та больше всхлипывала, чем рассказывала.

Всё началось гораздо раньше, за год или даже больше до этого Рождества. Вокруг Бэллы начали происходить разные странности: то наутро в кроватке найдётся мягкий мишка, которого днём ранее ей не купили, несмотря на слёзы, то испугавшая её соседская собака околеет совершенно без причины.

Пару раз родители замечали, что в комнате девочки постоянно цветут герани, даже если их только-только туда поставили.

Священник, после окропления святой водой и прикладывания ко лбу серебряного распятья, заверил встревоженных родителей, что это не проделки диавола и Бэлла - самый обычный ребёнок. К тому же, церковь они посещают исправно, и корчи во время мессы не было ни разу.

А прямо перед этим Рождеством вышел очередной скандал. Дело в том, что девочка родилась с отсутствующей пигментацией, а отец у неё черноволос и смугл. Да и мать, хоть и рыжая, но далеко не белая. Так и тянулась цепочка подозрений в измене, мешая семейному счастью. И надо же, ближе к рождеству у отца Беллы случился очередной приступ ревности. Он всегда обострялся в это время года, ведь каждого встречного блондина он подозревал в покушении на честь супруги. А тут их целые толпы, правда, в костюме Санты, но с белыми же волосами и бровями. Именно так, по мнению отца Беллы должен выглядеть любовник жёнушки. Так что нервы у него от этой праздничной суеты расшатываются. В довесок, праздники же, почему бы не пропустить лишнюю кружечку пива в пабе с друзьями? А это здорово распаляет приглушённую в трезвом виде ревность.

Аккурат в Сочельник скандал разгорелся с невиданной силой, и девочка была свидетелем безобразной сцены, когда её любимый папочка кричал, что она не его дочь. А ночью на ёлке сами собой загорелись свечи. Бумажные. Бумажные же ангелы, махая крылышками раздували огонь и на