Непокорная невеста, или Аджика по - попадански - Хелен Гуда Страница 15

и я увидела в его взгляде какой-то лукавый блеск. Марта лишь по-доброму, по-матерински улыбнулась. Они знали, кто я. Они понимали, что я скрываю. И все равно рисковали ради меня. Они платили мне той же монетой, которой я заплатила им, когда привела к ним Томми. Тогда я не задумывалась о последствиях. Я просто хотела помочь. А сейчас, когда помощь нужна была мне, они отплатили тем же.

— Я… — начала я, чувствуя, как ком подступает к горлу. Слова благодарности казались слишком пустыми, слишком незначительными, чтобы выразить все, что я чувствовала. — Я не знаю, как вас отблагодарить…

— Не говори глупостей, Аэлита, — прервала меня Марта, кладя свою теплую руку на мою. Ее прикосновение было теплым и успокаивающим, как прикосновение матери. — Мы не соврали. Мы действительно не встречали никаких беглянок. И не бери в голову. Мы видим, что ты хорошая. Не поверим, что ты могла сделать что-то дурное.

Ее слова тронули меня до глубины души. Я не заслуживала такой доброты, такой веры.

— Спасибо, — прошептала я, чувствуя, как слезы подступают к глазам. — Спасибо вам обоим.

Марта лишь улыбнулась в ответ и отвернулась, глядя на приближающиеся городские ворота. На ее лице играла легкая загадочная улыбка.

Через несколько минут мы въезжали в Гринвуд. Городской шум обрушился на нас словно шквал. Крики торговцев, предлагающих свой товар, ржание лошадей, лай собак, звон молотков в кузнице — все это смешалось в оглушительную какофонию. Я завороженно смотрела по сторонам, стараясь впитать в себя каждую деталь этого нового мира.

Гринвуд был полон жизни, бурлящей и неукротимой. Узкие улочки, переполненные людьми, лавки, ломящиеся от всевозможных товаров, яркие вывески, зазывающие покупателей, — все это казалось мне невероятно красочным и живым, словно яркий сон. Здесь пахло свежим хлебом, специями и кожей. Здесь чувствовалась свобода.

Глава 6

Вот и пришло время прощаться. Мое сердце — это клубок противоречий, где благодарность переплелась с щемящей грустью, а надежда — с легкой тревогой. Я смотрю на Марту и Джона. Их лица — карта времени, исчерченная морщинами заботы и доброты. Их руки натруженные, сильные, а кожа пахнет землей и солнцем. Они так быстро стали мне такими родными, словно я обрела семью в этом чуждом мне мире.

— Я не знаю, как вас благодарить, — говорю я, и голос предательски дрожит, выдавая бурю чувств, бушующую внутри. В горле стоит комок, слова кажутся слишком мелкими, чтобы выразить всю глубину моей признательности. — Вы сделали для меня так много… больше, чем кто-либо когда-либо делал.

Марта обнимает меня крепко, по-матерински.

— Глупости, девочка, — ворчит она беззлобно, но в голосе слышатся тепло и ласка. — Не за что благодарить. Просто поступай по совести, будь честна с собой и добра к другим. Это лучшая благодарность, которую ты можешь нам преподнести.

Джон молча кладет свою большую мозолистую руку мне на плечо. Его взгляд, глубокий и мудрый, говорит больше, чем любые слова. Я чувствую их симпатию и поддержку, их нерушимую веру в меня, несмотря на то что они совсем не знают моего прошлого. Но пришло время двигаться дальше, пустить корни на этой земле. Оставаться с ними и чувствовать себя должницей я не могла. Они и так сделали для меня больше, чем я могла бы их просить.

Мне нужен свой угол, свое собственное пространство, где я смогу расправить крылья и по-настоящему начать жить. Без оглядки, без страха.

— Я хочу… я мечтаю о своем доме, — говорю я, стараясь, чтобы в голосе звучала уверенность, хотя внутри все трепещет от волнения. В животе поселились ледяные мурашки. — Не зависеть ни от кого, самой решать свою судьбу, самой строить свою жизнь.

Они переглядываются, и в их глазах я вижу понимание и, кажется, даже гордость за меня.

— Ты сильная. У тебя в сердце горит огонь. Ты справишься со всем, что тебе уготовано. Только не сдавайся.

Я собираю свои нехитрые пожитки, сажусь на свою Леди и прощаюсь с добрым семейством. Слезы предательски щиплют глаза, и я с трудом сдерживаю рыдания, глотая их, словно горькую пилюлю. Даже не ожидала от себя такой сентиментальности.

— Попробуй поговорить с городским главой, — советует Джон, крепко сжимая мою руку своей сильной ладонью. — Слышал, у него есть какой-то старый дом на отшибе. Давно пустует. Вряд ли он много за него запросит. Хотя…

Я удивленно вскидываю брови.

— А почему он пустует так долго? Неужели никто не хочет там жить? В Гринвуде, кажется, каждый клочок земли на счету.

Марта вздыхает и опускает глаза, словно ей стыдно произносить эти слова. — Дело в том, что у этого дома дурная слава. Говорят, там раньше ведьма жила. Старая Клотильда. После ее смерти там всякое творится… Скрипит, стучит, тени какие-то видят, вещи пропадают. Люди боятся. Говорят, место проклятое.

Мурашки пробегают по моей коже, словно стадо мелких насекомых. Проклятый дом? Неужели я действительно собираюсь жить в таком месте, где обитают призраки прошлого и шепчутся злые духи? Холод сковывает мои внутренности. Но тут же одергиваю себя, словно даю пощечину. Что мне ведьмы и привидения? Я видела вещи пострашнее сказок, пережила то, что не пожелаешь и врагу. А главное, у меня нет других вариантов. Мне не нужно привлекать к себе лишнее внимание, а то будут присматриваться к богатой вдове и задавать ненужные вопросы, если буду прицениваться к богатым домам в самом городе. Придется довольствоваться тем, что есть.

— Спасибо вам, — говорю я, стараясь, чтобы в голосе звучала бодрость, хотя внутри все сжалось от страха. — Я поговорю с главой. Попытка не пытка. Может, все эти слухи просто выдумки.

Они обнимают меня напоследок по-настоящему крепко, вкладывая в эти объятия всю свою поддержку. Я отрываюсь от них и делаю первый шаг в новую жизнь, полную неизвестности и опасений. Иду дальше, вглубь города, к дому городского главы, словно иду на казнь.

Глава, толстый и потный мужчина с обвисшими щеками, как у бульдога, и запахом дешевого пива, который от него исходит, словно зловонное облако, сидит за огромным дубовым столом, который кажется слишком большим для его маленькой грязной конторы. Он ковыряется зубочисткой в зубах и смотрит на меня с явным пренебрежением, как на надоедливую муху. Его взгляд скользит по мне сверху вниз, словно оценивает товар на рынке.

— Так что тебе нужно, девочка? — спрашивает он, даже не потрудившись скрыть свою неприязнь. В голосе сквозят лень и раздражение.

— Я… я хотела бы купить дом, — говорю я, стараясь не показывать своего волнения. Горло пересохло, и