Придворный Медик. Том 3 - Алексей Аржанов Страница 15

А кого-то нарушения в головном мозге принуждают искать половых партнёров одного за другим. И это чревато очень большим количеством осложнений. Инфекции, передающиеся половым путём, нежелательные беременности, психологические травмы, снижение работоспособности. Всего и не перечислить.

И вылечить это одними таблетками не выйдет. Спасти такого человека может только качественная когнитивно-поведенческая терапия с хорошим специалистом.

— Так Владыкин лечит её от этого заболевания? Она поэтому его посещает? — уточнил я.

— Да. Он даже выделяет ей столько талонов, чтобы она могла приходить без свидетелей. Поэтому она и посещала его всегда в один и тот же день, в одно и то же время. Это специально выделенный для неё час. Борис Геннадьевич уже давно пытается помочь ей.

— Но, судя по всему, тщетно, — приподнял одну бровь я.

— Я бы так не сказала, ей уже стало гораздо легче, чем раньше, — не согласилась со мной Анастасия.

Страшно представить, что же тогда происходило с её либидо до начала лечения у Владыкина!

Выходит, психолекарь здесь ни при чём? И это обыкновенное совпадение?

— Стоп, — отрезал я. — Погоди, Насть. Но каким образом всё это связано с императорской семьей? Уже не хочешь ли ты сказать, что Анна Николаевна — любовница самого…

— Нет-нет, сам император тут ни при чём! — замахала руками девушка. — Суть в другом. Анна сказала, что несколько недель назад ей… Эм. В общем, она провела время с одним человеком. И случайно увидела переписку в его телефоне. Там активно шла беседа на тему того, как подставить брата нашего государя, Михаила Сергеевича Романова. Сам Александр Четвёртый в этом деле не замешан, насколько я знаю.

— Дай отгадаю: и этот человек заметил, что Анна увидела эту переписку? — предположил я.

— Именно. Он угрожал Анне. Сказал, что за ней будут следить. И пообещал, что расскажет её мужу о том, что она с ним переспала, если она не будет держать рот на замке, — объяснила Ковалёва.

— Ага, понимаю. Анна Николаевна, очевидно, особой любви к своему мужу не питает, но лишаться статуса и личных покоев в императорском дворце, разумеется, не хочет, — рассуждал я. — Значит, в службу безопасности об этом человеке она не доложила?

— Нет, — помотала головой медсестра. — Но её начало беспокоить тревожное предчувствие. Будто за ней не просто следят. Госпожа Шолохова опасается, что на неё готовится убийство.

Невероятная сообразительность для легкомысленной баронессы. Только я ни за что не поверю, что она заметила насланного на неё Шёпота. Он, конечно, попался в мою ловушку, но дилетантом я бы его не назвал.

— Предчувствием её выводы не обосновать, — подметил я. — Может, ей уже угрожали? Или кто-то из знакомых намекнул, что за ней ведётся слежка?

— Думаю, дело в её магии. Она ведь тоже вышла из дворянской семьи. Я ещё в детстве замечала, что члены её рода странно себя ведут. Но при этом никогда не замечала, чтобы они колдовали, — продолжила Анастасия. — Как оказалось, всё дело в интуиции. Анна и её родственники способны предчувствовать приближение угрозы.

Что ж, теперь всё встаёт на свои места. Без ответа остался лишь один вопрос.

— Госпожа Шолохова рассказала тебе, кто этот человек? — спросил я. — Кто решил действовать против Михаила Романова?

— Она мне доверяет, Павел, но не настолько, чтобы рисковать своей жизнью. Анна Николаевна ничего мне о нём не рассказала.

— В таком случае мне придётся предложить тебе немного откорректировать условия нашего договора, — я скрестил руки и посмотрел Насте в глаза. — Мне нужно рассказать об этом всего одному человеку.

— Что? Павел, ты же обещал!

— И не стану нарушать обещание. Поэтому и обсуждаю это с тобой.

— Но кому ты хочешь это рассказать?

— Самой Анне Шолоховой, — ответил я. — Мне нужно поговорить с ней. С глазу на глаз. Но я не хочу делать это у тебя за спиной. Я ведь дал слово, что буду держать язык за зубами. Однако, если ты хочешь, чтобы Анне Николаевне никто не навредил, нужно устроить нам встречу.

— У меня есть время подумать? — напряглась Анастасия.

— У тебя-то время есть. А вот есть ли оно у баронессы — это вопрос.

— Я тебя поняла. Постараюсь уже сегодня решить этот вопрос. Ох… — медсестра прикрыла лицо руками. — Шолохова меня убьёт за то, что я всё тебе рассказала.

— Она тебе потом ещё спасибо скажет. Если это облегчит переговоры, можешь передать ей, что я знаю, кто за ней охотится, — закинул удочку я.

М-да, слишком много Шолоховых для одного дня. Ведь на этом мои контакты с этой семьей ещё не заканчиваются. Сегодня заканчивается больничный лист Фёдора Захаровича Кондратьева — дворецкого семьи Шолоховых.

Его господин немного успокоился, решив, что никаких справок и ограничений к труду Кондратьеву я выдавать не стану. Но как раз сегодня дворецкий получит свой документ.

Скорее всего, сразу после этого Виктор Петрович Шолохов начнёт жаловаться на необоснованность выдачи этой справки. Хотя… Нет. Жалоба будет означать, что он и с заместителем главного врача не согласен. Он не станет разводить такой скандал. Скорее всего, найдёт способ подгадить лично мне. Уж очень он не хочет освобождать от работы Кондратьева.

Очевидно потому, что дворецкий что-то знает. Тайны семьи, которые не должны выйти наружу.

Ох и переплелось всё в императорском дворе. Невозможно определить, кто кому союзник, а кто враг. В последнее время я склоняюсь к мнению, что здесь все друг другу враги.

* * *

Ярослав Андреевич Громов собирался с силами, прежде чем пройти в кабинет главного дипломата Российской Империи. По сути, именно этот мужчина и занимал должность министра иностранных дел. Хотя официально она принадлежала другому человеку.

Михаил Сергеевич Романов. Младший брат императора. Мало кто может сравниться с ним в мастерстве слова. Громова напрягал тот факт, что Михаил вызвал к себе именно его. Обычно Михаилу помогают дипломаты вроде Виктора Шолохова. Зачем ему вдруг понадобился один из помощников главного экономиста Золотарёва — вопрос.

И почему-то Ярославу Андреевичу казалось, что ответ ему не понравится. За последний месяц вообще не произошло ничего такого, что пришлось бы Громову по душе.

Появление Булгакова, нападение убийцы, многократный позор его старшего сына… И кажется,