Академия Иммерсии 2: Право Истинных - Алексей Герасимов Страница 14

Павел открыл рот, но слова не сразу дались ему. Его мозг всё еще был в тумане от недавно пережитого, но он подсознательно ощущал, что гномы не должны узнать, что случилось с ним на самом деле.

– Я… провалился… в разлом, – наконец, пробормотал он, озираясь вокруг, всё еще пытаясь осознать, где находится. – Я и моя жена… нас затянуло… Катя! – внезапная паника охватила его, и он оглянулся, пытаясь отыскать ее.

Тут его взгляд остановился на тошнотворной картине. Неподалеку, среди груды камней и обломков лежало растерзанное тело огромного… существа.

Дракона?

Его массивное туловище было раздавлено под массой рухнувших валунов, мощные крылья переломаны, а обугленные чешуйчатые пластины покрывали обломки костей и кровавые следы. Останки дракона безжизненно распластались среди разрушений, напоминая о его былой мощи, теперь окончательно сгубленной.

– Вот он, тварь! – воскликнул один из гномов, указывая на останки. – Это и есть тот дракон, который пожирал наших сородичей. Мы думали, он ускользнул из ловушки, но, похоже, землетрясение его добило.

Старший гном шагнул к останкам, вглядываясь с презрением в труп существа из земных сказок.

– Такова его судьба. Еще одно зло ушло из этого мира, – прохрипел он, втыкая свой меч в сочащееся кровью мясо раздавленного тела.

Павел стоял, не шевелясь, когда гномы радостно набросились на останки дракона, словно голодные стервятники. Они вырывали чешуйки из обугленной плоти, отрывая их с усилием, словно дракон всё еще сопротивлялся. Чешуйки покрывал тонкий слой копоти, но под ней скрывался их истинный блеск – металлический отлив, переливающийся одновременно золотом и серебром. Гномы, словно дети, добывшие редкую игрушку, передавали их друг другу, пряча в бесчисленные карманы.

Старший гном, который представился Крагнуром, заметил, как Павел с отвращением наблюдал за происходящим, и подошел к нему. Его лицо выражало смесь усталости и удовлетворения.

– Это наши трофеи, люд, – с некоторой гордостью пояснил он. – Эти чешуйки стоят немалых денег на рынке магических амулетов. Но для нас они важны как символ победы. Каждый, кто носит такую чешуйку, может сказать, что выжил после битвы с последним электродраконом. А это, – его глаза сверкнули, – далеко не каждому удается.

Павел кивнул, но при этих словах внутри него начало нарастать что-то иное, чуждое. Сначала слабое ощущение, похожее на разливающееся по венам недовольство, но вскоре оно переросло в нечто большее. Он почувствовал, как внутри его разума шевельнулась уже знакомая сущность. Гнев, дикий и древний, разливался по его телу, как вулканическая лава.

«Они… они трогают мою плоть, как жалкие воришки! – раздался голос дракона в его голове, резонируя, словно удары грома. – Мою славу, мое наследие… превращают в дешевую сувенирку!»

Павел сглотнул, чувствуя, как ярость дракона поднимается, накаляя воздух в легких и делая его грудь тяжёлой. Он сжал кулаки и постарался подавить эту волну негодования. Нельзя выдавать себя. Он подозревал, что если покажет малейший признак гнева или странного поведения, гномы сразу догадаются, что с ним что-то не так. Вряд ли тогда они станут ему помогать.

– Ты в безопасности. Успокойся… Всё… в порядке… – бормотал он про себя максимально неслышно, стараясь успокоить драконий гнев.

– Что ты сказал? – спросил Крагнур, глядя на Павла со странным выражением лица.

– Н-ничего, – поспешно ответил Павел. – Просто… никогда не думал, что окажусь здесь, в таком месте, и увижу что-то подобное.

Крагнур хмыкнул, вытирая руки о свою кольчужную перчатку.

– Ты счастливчик, что не погиб вместе с электрической тварью.

Он махнул рукой своим воинам.

– Выведите попаданца наружу. Он не должен оставаться здесь.

Двое гномов подошли к Павлу уже без явных признаков агрессии. Один из них взял его за руку и повел к выходу. Через несколько минут они выбрались из темных коридоров завала на свежий воздух.

Ученый зажмурился, когда в лицо ударил порыв теплого ветра. Его глаза снова нереально быстро приспособились к яркому дневному свету. Перед ним раскинулась удивительная картина. На вершинах скал, окруженных лесами и холмами, виднелись небольшие, но крепкие гномьи постройки. Деревянные мосты связывали между собой несколько каменных башен, в которых мерцали огоньки. Вдалеке слышался звон молотов и стук кузнечных наковален, а внизу, у подножия гор, бежала узкая сверкающая река, пересекающая этот величественный грубый пейзаж. Плато, что лежало у подножья холмов, разрезали трещины свежих провалов.

– Добро пожаловать в наше поселение, люд, – сказал один из гномов с легкой ухмылкой. – В нём ты в полной безопасности, пока не решим, что с тобой делать.

Павел кивнул, но его состояние было далеко от термина безопасность. Внутри него, словно личинка цепня, продолжала таиться чуждая сущность. Хотя он молчал, Павел чувствовал его присутствие – темное, древнее и опасное.

– Если я перенесся в другой мир, то почему я понимаю местный язык? – прошептал он тихонько, надеясь, что сущность, подселившаяся к нему в голову, соизволит ответить.

«Необязательно произносить слова вслух, люд», – тут же вспыхнула чужая громкая мысль в голове.

От неожиданности он чуть было не выронил кусок сыра, которым угостила его улыбчивая полная коротышка, определенно женского пола, в непривычной многослойной одежде и бесчисленных украшениях на руках и пальцах.

«Я прекрасно нас слышу! Ты испытал на себе эффект магической адаптации. Во время перемещения через портал любое разумное существо подвергается воздействию магии этого мира. Наверняка язык гномов для тебя необычно звучит, но ты понимаешь его смысл».

Павел тяжко вдохнул. Глубоко внутри с новой силой разгоралась тревога, и от этого ощущения возникла непривычная тяжесть в теле.

«Что тебе нужно от меня?» – мысленно задал он вопрос, тщательно визуализируя слова, не до конца веря, что подобный диалог вообще возможен. Разум ученого категорически отвергал такую вероятность.

«Мое тело уничтожили, человек, – раздался в голове громоподобный ответ. – Но не вся моя сила погибла вместе с ним. Мое сердце уцелело, а ты стал моим сосудом. С этого момента мы связаны. Я нуждаюсь в тебе так же, как и ты в моей силе».

Павел содрогнулся от подобного цинизма. Дракон не пытался скрывать ни своего высокомерия, ни своей уверенности в том, что они теперь – неразделимые существа. Что-то подсказывало ему, что с этого дня жизнь его изменится навсегда, и это осознание давило, словно пресс.

– Я не хочу быть твоим сосудом, – отчеканил он в ответ, стиснув зубы. – Мы не равны. Это не сделка, которую я заключал по доброй воле.

«Скажи это своим новым