Аквилон. Трилогия - Саша Токсик Страница 13

В центре помещения стоял большой стол, заваленный различными документами, образцами печатей и свитками.

За ним восседал тощий, нервный человек с въедливым взглядом и непонятной привычкой постоянно облизывать губы.

На нем были надеты странные очки с множеством выдвижных линз и увеличительных стекол, которые можно было опускать перед глазами при необходимости. Такие я видел в столице у часовщиков или ювелиров.

— Козьма, оформи нового, — бросил Дед и, не дожидаясь ответа, направился к выходу.

— Минутку, — писарь поднял палец, не отрываясь от какого-то документа, над которым работал. Его рука двигалась по бумаге с поразительной точностью, выводя замысловатые завитушки каллиграфическим почерком.

Дед, как мне показалось, немного поморщился от такой бесцеремонности, но возражать не стал — видимо, специалист ценился высоко.

— Поднимайся, когда закончишь, — буркнул Дед и вышел, оставив меня наедине с писарем.

Когда дверь закрылась, писарь наконец поднял взгляд от своей работы. Он отодвинул документ, над которым трудился, и достал из ящика стола новый бланк, поразительно похожий на официальный имперский паспорт.

— Итак, — сказал он, внимательно изучая меня. — Как тебя звать будем?

Я задумался перед торжественным моментом получения нового имени. Однако, оказывается вопрос риторическим.

— У нас есть хороший выбор имен, — продолжил писарь, постукивая пером по столу. — Могу предложить Егор Соколов, Василий Зорин, Платон Горев, Степан Хмурый или Данила Ключевский. Все надежные, проверенные личности с историей.

— А кто все эти люди? — удивился я.

Писарь посмотрел на меня, как на ненормального.

— Меньше знаешь, крепче спишь, — сообщил он. — Ничего противозаконного на них нет, биографии чистые.

Я сделал вид, что выбираю наугад, однако одно имя приглянулось мне сразу своей близостью к водной стихии.

— Пусть будет Данила Ключевский, — произнес я. — Звучит надежно.

Писарь на мгновение прищурился, словно моя реакция подтвердила какие-то его догадки.

— Хороший выбор, — кивнул он. — Тебе подходит. Встань у той стены.

Я внимательно осмотрелся, пока он готовил бланк. На стеллаже у дальней стены заметил странное устройство с медной трубкой и стеклянным резервуаром, наполненным слабо мерцающей жидкостью — что-то вроде примитивного фотографического аппарата.

Рядом с ним располагался внушительный ящик с множеством выдвижных отделений, в которых, судя по всему, хранились различные печати и штампы.

Но больше всего меня заинтересовал небольшой круглый предмет на отдельной подставке. Он был изготовлен из какого-то темного металла с синеватым отливом и украшен замысловатыми символами, в которых я с удивлением узнал древние водные руны. Это явно был магический артефакт, причем довольно сильный.

Я встал у белой стены, на которой была начерчена линия на полу. Писарь направил на меня свой странный аппарат.

— Не двигайся, — скомандовал он и нажал на какой-то рычаг.

Вспыхнул яркий свет, на мгновение ослепив меня. Когда я проморгался, писарь уже колдовал над небольшой стеклянной пластинкой, которую извлек из аппарата. Он погрузил ее в какую-то жидкость, и на моих глазах на пластинке проявилось мое изображение.

— В какой губернии родился? — спросил он, вернувшись к столу и готовясь заполнять документ.

— А где Данила Ключевский родился? — я почесал затылок с глуповатым видом. — Там и я, наверное.

Писарь еле заметно поморщился, и на его лице промелькнуло выражение, которое я часто видел у учителей в детстве, когда они сталкивались с особенно бестолковым учеником из благородной семьи.

— Вологодская губерния, — проговорил он. — Семья потомственных городских мастеровых. Обучение в ремесленном училище, неоконченное. Подойдет?

— Ага, — я с энтузиазмом кивнул. — Точно! Мастеровые мы. По дереву там, по железу… всякое умеем.

Писарь скептически осмотрел мои руки — слишком ухоженные для простого мастерового. Но промолчал и продолжил заполнять документ. Его перо двигалось с удивительной точностью, выводя сложные символы.

— У вас в семье все такие… непростые? — вдруг спросил он, не поднимая глаз от документа.

— В смысле? — я изобразил недоумение.

— Осанка, — пояснил писарь. — Речь. Манера держаться. у тебя гимназия на лбу написана… — он не закончил фразу, продолжая работать над документом.

Я возражать не стал, просто пожал плечами и глуповато улыбнулся. Не думаю, что мне долго придется находиться под этим прикрытием. Главное — добраться до места, а там Лазарь Аквилон снова воскреснет.

Закончив с заполнением, писарь достал из ящика несколько печатей и штампов. Одну за другой он прикладывал их к документу, создавая впечатляющую коллекцию официальных отметок.

Некоторые печати оставляли обычные чернильные оттиски, другие же — слабо светящиеся магические символы, которые, казалось, впитывались в саму бумагу.

Наконец, он взял тот самый артефакт, который привлек мое внимание. Положив его на документ, писарь произнес короткую активирующую формулу, и артефакт вспыхнул ярким синим светом. Когда он убрал его, на бумаге остался сложный узор из водных рун, пульсирующий едва заметным свечением.

— Имперская магическая печать, — пояснил писарь, заметив мой интерес. — Точнее, её почти идеальная копия. Настоящую от подделки сможет отличить только маг из Имперского Реестра, а таких в Озерном крае по пальцам сосчитать можно.

Он протянул мне готовый документ — по виду абсолютно неотличимый от настоящего имперского паспорта.

— Поздравляю, Данила Ключевский, — с легкой усмешкой произнес писарь. — Теперь ты официально существуешь.

Я взял паспорт, рассматривая его с наигранным восхищением.

— Ух ты! Совсем как настоящий! — ухмыльнулся я. — Спасибо, мил человек!

Писарь внимательно посмотрел на меня, потом чуть наклонился вперед.

— Знаешь, Данила, — сказал он тихо, — у меня хорошая память на лица. Особенно на такие… выразительные. В нашем деле это полезный навык.

В его словах явно скрывалась угроза, но я лишь благодарно кивнул, продолжая играть роль простака.

— И это хорошо! — воскликнул я. — Значит, не перепутаешь меня с кем-нибудь, если снова встретимся!

— Именно, — он откинулся в кресле. — Не перепутаю. Ни твое лицо, ни эти… — он указал пером на мои руки, — признаки благородного происхождения. Кем бы ты ни был на самом деле.

Теперь его намеки практически не скрывались. Благотворительностью тут и не пахло. Пусть я заплатил за работу, но своих жертв контрабандисты так просто не отпускали. Мне явно говорили — что теперь я на крючке. Вот только они не знали, с кем связались.

— Да ладно тебе, — я картинно закатил глаза. — Какое еще благородное? Батя мой сапожничал всю жизнь! А что руки целы, так это потому что я больше по кошелькам работаю, чем по железу.

— Конечно, — писарь слегка улыбнулся. — Как скажешь. Но если вдруг понадобится связаться с… кем-то из твоих настоящих друзей, я всегда к твоим услугам. За отдельную плату, разумеется.

— Запомню, — я спрятал паспорт во внутренний карман. — Бывай, писарь!

— До встречи, Данила Ключевский, — ответил он, возвращаясь к своим бумагам. — Или кто бы ты там