Системный Творец III - Александр Сорокин Страница 12

Он посмотрел на меня, и в его глазах читался тяжелый, невысказанный вопрос.

— Для проверки нужны добровольцы. — тихо сказал я, понимая, к чему он клонит.

— Я пройду.

Голос Горста прозвучал твердо и отчетливо, разрывая тишину. Мы оба повернулись к нему. Капитан стоял все так же прямо, его могучие руки по-прежнему были скрещены, но в его глазах горел огонь непоколебимой решимости.

— Капитан… — начал Вальтер.

— Нет. — Горст резко качнул головой. — Меня не отговорить. Я видел это, чувствовал, в мир вернулась надежда. Мне десятилетиями приходилось хоронить своих солдат и друзей, смотреть, как они жертвуют собой в этой бесконечной войне ради безопасности города. Если есть хотя бы малейший шанс, что теперь все иначе… Я обязан проверить это. Лично. Ради всех, кто не вернулся.

В его словах не было и тени бравады. Лишь стальная уверенность и готовность принести себя в жертву ради истины. Я смотрел на него и чувствовал, как в горле встает ком. Этот человек был настоящим стержнем и самой совестью города.

Вальтер долго смотрел на капитана, затем медленно кивнул.

— Хорошо. Но не сегодня. Завтра. А сейчас… — он снова перевел взгляд на меня, — Макс, мне нужно знать, что именно ты получил. Какие награды, какие умения. Фигура Первого Игрока обладает колоссальным влиянием, и я должен понимать, на что ты способен.

Вопрос повис в воздухе, острый и неудобный. Этот человек, называвший себя моим дядей, все еще оставался чужим. Раскрывать перед ним свои карты, все козыри, что вручила мне Система… я не был готов. Доверие нужно заслужить.

— Я… еще не все изучил. — ответил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — После сообщения о завершении все произошло слишком стремительно. Я даже не успел прочесть весь список.

Вальтер внимательно осмотрел мое лицо, будто сканируя его в поисках малейших признаков лжи. Наконец он кивнул, приняв мой ответ.

— Тебе нужно сделать это в ближайшее время. И я лично займусь твоими тренировками.

Капитан Горст заметно встревожился, хотя и промолчал. Вальтер тут же уловил его реакцию.

— Неволнуйся, капитан. Я буду учить его только системным умениям, их комбинаторике и скрытым механизмам. Физическая подготовка и основы боя остаются на тебе. Без того фундамента, что вы с сыном заложили, он бы не выжил. Я не собираюсь это перечеркивать.

Горст удовлетворенно хмыкнул, и напряжение спало с его широких плеч.

— Дальше я обязан доложить о произошедшем Императору. — продолжил Вальтер. — Но раскрывать твою личность в донесении не стану. Это чрезвычайно опасно. В столице слишком много лишний ушей. Я отправлю в дворец всех своих людей с официальным отчетом. Их путь займет около месяца.

Он снова уставился на меня своим пронзительным взглядом.

— Из-за случившегося мы не поедем в столицу, а будем ждать решения императора здесь. Первый Игрок слишком значимая фигура, чтобы рисковать его потерей в столь неспокойное время. Но мы не станем терять времени даром. За этот период я должен сделать из тебя если не среднего бойца, то хотя бы его подобие. Ты — козырь, о котором никто не должен знать. Испорченный товар, как я уже говорил, никому не нужен. Но живой и действующий Первый Игрок… Он сведет с ума многих. Одних — от страха, других — от жажды власти.

Он замолчал, обдумывая следующую стратегию.

— Капитан проверит Инициацию завтра. А тебе нужно вернуться домой и изучить все новые возможности. И… — он сделал многозначительную паузу, — было бы разумнее, если бы ты переехал сюда. Чтобы всегда быть под защитой и рядом.

От этого предложения все внутри меня сжалось. Жить под его постоянным оком? Словно птица в золотой клетке? Нет, спасибо. Я знал его недостаточно хорошо, чтобы испытывать к нему доверие.

— Нет. — твердо ответил я. — Я останусь с Орном.

Вальтер не стал настаивать, лишь тихо вздохнул.

— Как знаешь. Но будь осторожен. Отныне ты — фигура слишком большого масштаба.

Попрощавшись, я вышел из особняка и направился через город к дому Орна. Этот недолгий путь стал для меня новым испытанием.

Едва я ступил на главную улицу, как меня окружили люди. Они не бросались с объятиями, а приближались медленно, почти благоговейно. Пожилой мужчина, чье лицо я помнил с рынка, молча и крепко сжал мою руку, его пальцы были шершавыми от работы. Женщина с ребенком на руках робко коснулась моего рукава, словно желая убедиться, что я настоящий. Кто-то одобрительно хлопал меня по плечу, кто-то просто смотрел, и в этих взглядах читалась не просто благодарность, а нечто большее — преклонение. Светлая и одновременно болезненная надежда.

Я не знал, как реагировать, потому что никогда не был публичной персоной и не стремился к этому. Мне было неловко, почти стыдно от всеобщего внимания. Я кивал, пытаться улыбаться, но внутри все сжималось в тугой комок. Я спас их не для того, чтобы стать иконой, а потому что иначе просто не мог.

Наконец я добрался до знакомой двери и с облегчением вздохнул. Перед домом меня ждал Орн. Он стоял, прислонившись к косяку, с усталым, но спокойным взглядом.

— Всё, разбежались, герой? — хрипло спросил он. В голосе не было упрека, лишь легкая, уставшая ирония.

Я не нашел, что ответить. Старик подошел, положил свою мозолистую руку мне на плечо и легонько потянул за собой.

— Иди внутрь, тебе нужно поесть. Выглядишь, как смерть.

Мы молча съели простую похлебку, которую он разогрел. Еда была почти безвкусной, но тело с благодарностью приняло ее, требуя топлива для восстановления сил. Орн наблюдал за мной, не задавая вопросов. Он видел, что я на взводе, что мне нужно переварить не только пищу, но и все случившееся.

Наконец, он встал, собрал миски и отнес к умывальнику.

— Ладно. — бросил он через плечо. — Ты отдыхай, а я в мастерскую, дел по горло.

Он вышел, оставив меня одного в тихой, полутемной комнате. Дверь за ним прикрылась с тихим щелчком.

И настал тот самый момент истины. Я остался наедине с тем, что подарила мне Система. Адреналин окончательно отпустил, оставив после себя приятную, ноющую усталость в мышцах и кристальную ясность в голове. Пора было разобраться, кем же я стал. Что скрывалось за громким титулом «Первый Игрок» и какая сила отныне таилась во мне.

Я закрыл глаза, отрешился от запахов старого дерева и похлебки и погрузился вглубь себя. Туда, где сияли золотые строки,