Дипломатия фронтира - Вадим Владимирович Денисов Страница 12

В меню краб и осьминог, которого турки умеют готовить на гриле так, что он становится хрустящим, но мягким. Удивительное дело! На Земле мне удавалось на кухне сотворить из осьминога лишь куски велосипедных камер.

Якорная бухта выгнулась длинной сабельной дугой с лезвием прибоя, поджатой, как пружина, двумя огромными холмами, на одном из которых стоит самый настоящий маяк в полоску, а на другом — каменный форт XIV века, ощетинившийся старинными медными пушками. Строение, исторически известное как Güzelce Hisar, что в переводе с турецкого означает «Прекрасный замок», — главная твердыня новой Турции, попаданческий аналог одного из самых старых архитектурных сооружений земного Стамбула, расположенного на азиатской стороне возле пролива Босфор.

Когда-то именно от этого форта тянулась легендарная цепь, перегораживающая Босфор так, чтобы никто из Средиземного моря в Чёрное беспошлинно не шастал, а вражеский элемент не подкрадывался вплотную для обстрела города.

В небольшой здешней крепости, по сравнению с которой Берлинский замок выглядит как Московский Кремль, традиционно стоит донор-терминал, и этим всё сказано. Внутрь не пускают, но местные принимают это легко, говоря, что вполне достаточно посмотреть на форт с воды.

В Якорной бухте находятся стоянки всего частного маломерного флота анклава, из которого лишь малая часть оснащена подвесными моторами. Всё остальное — лёгкие парусные лодки рыбаков и шаланды контрабандистов местной постройки, практически без всякого стеснения снующие между американским берегом и турецким. Сферы деятельности жёстко разграничены, и рыбак никогда не ударится в контрабанду и наоборот — пустят на корм рыбам.

Это уже пятая наша автопрогулка по городу, но ещё даже не первая основательная, так, обычные обеденные маршруты-гастротуры, сопутствующие знакомству с ещё одной таверной. Времени пока нет.

— Как тебе новый Стамбул, сын?

— Ещё не понял. Пока что Базель выглядит лучше, богаче и чище, — выдал он промежуточный вердикт.

— А на Земле тебе доводилось бывать в Турции? — поинтересовался я.

— Зачем? — искренне удивился Бернадино. — Горы у нас красивее. Море одинаковое, рыба тоже, климат отличается мало… Но я думаю, что земная Турция мне бы не понравилась.

— Почему же это? — спросил я с интересом.

— Хм-м… Наша соседка по дому на Банхофштрассе в Базеле рассказывала, что в прошлой жизни летом она частенько ездила на заработки в Турцию… Жила там долго, два месяца. Работала где-то уборщицей. Ей там всё нравилось, и работа тоже. Но если ей что-то нравится, то это значит, что нормальному человеку точно не понравится, — глубокомысленно поделился знанием о земной Турции Бернадино.

— Тонко, блин! — похвалила Катя.

— Золотые слова! — восхитился я, вспомнив личный опыт сомнительного знакомства с «некуророртной Турцией». — Зо-ло-ты-е! А где бы ты хотел побывать?

Дино задумался.

— Пожалуй, в Германии… Многие жители Бари хотели побывать в Германии, чтобы наконец-то увидеть, где же немцы так устают.

Весь турецкий агропром расположен в обширной Анатолийской долине. Прямоугольники теплиц отлично видны с холма. Никаких открытых грунтов, турки абсолютно всё выращивают в парниках, в принципе не желая зависеть от капризов погоды. Методика эффективная, высокопроизводительная, с учётом нехватки рабочих рук, но, как мне кажется, дело это довольно дорогое. Полиэтиленовый укрывной материал, тонкий и лёгкий сам по себе, в стандартных рулонах оказывается довольно тяжёлой штукой. Учитывая, какую суммарную площадь приходится брать под пар, начинаешь слышать с холма матерные ругательства оператора донор-канала.

Аграрии плёнку берегут, конечно, но всё-таки… или же я чего-то не знаю? Рисковые счастливчики ухватили-таки фарт за нос — например, они нашли драгоценную полиэтиленовую локалку в урочищах вдоль Дикой дороги.

Непросто им было…

Фантазия моя разыгралась.

«Вот тогда-то, сыны мои, разверзлись небеса, ударили молнии, и началась Великая Полиэтиленовая Битва возле ПЭТ-Ручья, которая и сделала наш народ великим! Как там дело было, помнят только самые старые люди в нашем ауле… Но первым по рядам красных курдов ударил отряд героев под управлением ваших прадедов…»

— Падре? Макс⁈

— Кого?

— Ты чуть не уснул за рулём! — возмущённо предъявила Екатерина.

— Тьфу ты.

— Падре, ты что, не увидел эту огромную отару?

— Бр-р… Да, пропустил.

— А как ты думаешь, мы сможем покупать у Стамбула их замечательную баранину?

— Дино, это невозможно, для перевозки потребуется консервация или заморозка, — ответил ему Селезнёва, потому что я пока мог только зевать. — А вот тонкорунная шерсть может представлять для наших интерес.

С бараниной в Русском союзе не очень. Альпийские пастбища есть только в предгорьях величественного хребта Этбай, но египтяне до изумления ленивы и категорически не желают расширять границы традиционного «песочно-равнинного» уклада. Овцеводы из них, как из Анны Карениной стрелочник.

Правды ради, турки тоже сугубо равнинные люди, горы они и у себя-то осваивают крайне неохотно. Однако близость огромных холмов с сочной травой сделала своё дело, и отличной баранины в анклаве навалом — трактирщики не суют её только что в кофе.

— Мы куда едем? — поинтересовалась Селезнёва, убедившись, что дрёма отступила, и я твёрдо держу баранку двумя руками.

— В Корабельную бухту, где у турок сосредоточена вся промышленная движуха. Всё как ты любишь: сварка, паровой молот, остроумные грузчики, тачки и ишаки с поклажей.

— Какая скука…

— Могу отвезти в Рыбную бухту, — предложил я. — С бодрящими ароматами.

Эта бухта совсем маленькая, но почти все рыбаки сдают улов в этой гавани — там находится цех переработки рыбы. Лишь небольшая часть улова идёт на столы, всё остальное высушивается и перемалывается в муку, используемую в качестве удобрения. Был такой способ и в наших северных поселениях, люди перепахивали плугом разбросанную сырую рыбу вместе с землей, и через год таёжная почва обретала просто замечательные свойства. Но духан над полем стоял…

— Фу… Бр-р… — Екатерина Матвеевна словно прочитала мои мысли. — Знаешь что, Макс? Отвези-ка ты меня на улицу Истикляль. Пройдусь по магазинчикам, познакомлюсь, соберу все свежие сплетни.

— Не вопрос! — обрадовался я, чудом удержавшись от «кобыле легче». — Дино, ну ты знаешь.

— Знаю, знаю. Кэт, а можно я местечко в кафе напротив выберу, чтобы тебя постоянно видеть? Не хочу на трусы смотреть. Да и сплетницы твои меня обсуждать начнут, а не тебе новости рассказывать…

— Младший дело говорит! — заметил я. — Если к делу отнестись со всем вниманием и своевременным перемещением, то можно.

— Ты долго там будешь машинным маслом наслаждаться?

— Думаю, часа полтора, два, — ответил я Кате, немного подумав.

—