Многоликий Янус - Светлана Малеёнок Страница 100

Слуги не решились лезть в отношения господ и о чем-то у меня расспрашивать, чему я, собственно, была рада. Так как не знала бы что им и ответить.

Итак, Оливер ушел, и теперь я обратила внимание на замершую в дверях, троицу.

— Глафира, ты куда пропала!?

— Прости, Аврора! Мне Тимофей рассказал, как ты меня выручила! – заламывая худые руки, зачастила повариха. – Век не забуду! Молиться за вас стану…

Я поморщилась и замахала руками.

— Ну, не хочешь говорить и не надо! Только давай без этого всего обойдемся, а «спасибо» я услышала. Теперь займемся делом, а то пора обед готовить.

Повариха часто закивала, глядя на меня с обожанием.

— Глафира, если мы с Марфой тебе поможем, то успеем ко времени обед приготовить?

— Да конечно! – радостно возопила женщина. Если втроем, то у нас и время свободное останется!

— Чудесно! Тогда давай, сначала искупаем Марфу и переоденем! А то, вчера она поздно приехала, а женский банный день, сама знаешь, только через три дня!

Повариха радостно кивнула и понеслась ставить греть воду.

На кухне, оказывается, был отгорожен специальный угол для омовений! Так сказать, выполнение правил САНПИНа в упрощенном виде, подобная продвинутость меня порадовала! Я оглядела тесный закуток с табуреткой, на которой стояла лохань для чистой воды. Такая же, но побольше, была на полу, и именно в нее нужно было становиться ногами и поливать себя из ковша. Я поморщилась, глядя на подобные удобства, и решила попозже спроектировать простейший душ, благо, кругом полно работников, на кого можно возложить «почетную» обязанность, выполнения задуманного мною.

Итак, пока Марфа купалась, мы с Глафирой подобрали ей нужного размера форму горничной. Да и то сказать, по чистой случайности нашли самый маленький комплект, аналогичный сорок второму размеру. Остальные форменные платья, были пошиты на довольно дородных барышень, начиная с сорок восьмого размера и больше.

Ну, а потом, порадовавшись на накупанную, с пушистыми светлыми волосами, да в новенькой форме горничной, девушку, мы поспешили взяться за приготовление обеда. Правда вначале, я заплела Марфуше косу, наказав всегда убирать волосы перед готовкой.

Втроем готовить было куда удобней, быстрее и веселее. Мы резали, поджаривали, варили, парили и пекли и, между делом шутили. Марфа довольно быстро оттаяла и уже была не так скована и даже часто улыбалась. Единственное, что меня сильно напрягало, это почти постоянное ощущение чужого присутствия, того, что за мной наблюдают. Время от времени, Глафира делала мне «большие глаза», скашивая их затем, на входную дверь. Так она давала мне понять, что опять пришел Оливер. Князь никак не мог успокоиться, и, по всей видимости, надеялся застать меня одну и снова вызвать на разговор, к которому я была совсем не готова. Мне просто необходимо было как можно скорее поговорить с сестрами, как я про себя, стала называть Гарнию и Ядвигу.

Когда мы приготовили обед и Глафира с Марфой пошли накрывать на стол в гостиной, я, спрятавшись в закуток между печкой и разделочным столом, быстренько поела. Правда, был один волнительный момент, когда на кухню кто-то зашел. Я слышала тихие шаги, потом кто-то вздохнул и так же тихо вышел, я же порадовалась, что догадалась сесть в укромный уголок. Конечно же, я поняла, что это был Оливер, который с маниакальным упорством искал со мною встречи.

Противоречивые чувства, буквально разрывали мою голову и сердце. Мне с одинаковой силой хотелось как выйти к нему, так и спрятаться подальше, как признаться, кто я, так и словно партизану держаться до последнего и не выдать себя. Мне очень хотелось снять с души тяжкий груз и рассказать ему о себе, а также обо всех своих приключениях в этом мире.

Почему-то мне казалось, что после этого он не оттолкнет меня, и мы будем жить «долго и счастливо»! Если бы ни одно пресловутое «но». Ядвига и Гарния никуда не исчезали из тел, которые я занимала, и позже выходили со мной на связь. Почему тогда в случае с Авророй, должно быть по-другому?

Вернулись Глафира с Марфой.

— Я передала твои слова его светлости, — вопросительно глядя на меня, начала повариха. – И сказала, что ты очень устала, помогая мне с обедом, поэтому поела на кухне и пошла, отдыхать в свою комнату.

— Спасибо! – улыбнулась я ей. – Но ты хоть не забывала хромать? Я же сказала, что ты ногу подвернула. Нехорошо получится, если свёкор поймает меня на вранье.

— Иногда забывала! – звонкий голосок Марфы резанул по ушам. – Я ей напоминала, — хитро улыбнулась девушка.

— Ага! – один раз так напомнила, наступив мне на ногу, что я уж думала, что по-настоящему неделю ходить не смогу! – засмеялась женщина. Но, потом, лицо ее стало серьезным, и она, испытывающе глядя на меня, тихо спросила: — Почему ты мужа отталкиваешь? Я за полтора месяца, как ты здесь живешь, ни разу не видела, чтобы он на тебя так смотрел, как сегодня! Словно, побитая собака! Аж, сердце разрывается! Что он тебе такого сделал, что ты его так мучаешь!? – с надрывом спросила женщина.

Услышав ее слова, меня словно горячей волной изнутри окатило, а во рту пересохло. Неужели он и впрямь ко мне что-то чувствует, раз так по-особенному смотрит? Именно ко мне, а не к телу Авроры? Вон как Глафира сказала, что ни разу он раньше на нее так не смотрел! Почувствовав взгляд, я повернулась к поварихе, она все еще ждала от меня ответ.

— Глафира, причина есть и серьезная. Но, ты извини, я пока не могу тебе всего рассказать. Возможно, позже. Вы меня простите, но я вас оставлю, мне нужно прилечь.

Я быстро поднялась к себе в комнату и заперлась на внутренний засов. Затем подумала, и придвинула к двери трюмо. Спать не хотелось, несмотря на усталость и дождливую погоду, я была на взводе из-за всей этой неопределенности с Оливером, меня лихорадило, лицо горело, а в пальцах рук, ощущался тремор. Я, то сидела на кровати, то перебирала флакончики с декоративной косметикой, пытаясь отвлечься, то принималась ходить из угла в угол, словно зверь в клетке. Один раз я определенно слышала, как к двери кто-то тихо подошел, тихо постучал, а затем ушел, не дождавшись ответа.

Ливень закончился так же резко, как и начался, и из-за туч, робко показался яркий луч солнца, скользнувший по занавеске и остановившийся на