Ненормальный практик 6 - Отшельник Извращённый Страница 10

— Десять минут, — прошипел он сквозь зубы так, что слышал только граф Нессельроде. — Этот выскочка опаздывает на десять минут.

— Возможно, задержался в пути, ваше высочество, — попытался успокоить старый дипломат. — Снегопад усилился…

— Плевать на снегопад. Это неуважение. К моему дому, к моим гостям, ко мне лично.

По залу пошёл шёпоток. Сначала толику заметный, как рябь на воде, но с каждой минутой становившийся громче.

— Может, не придёт? Как в прошлый раз на межакадемическом балу?

— Говорят, он вообще странный.

— Просто не умеет вести себя в обществе и испугался.

Виктория Державина сохраняла невозмутимость, но пальцы то и дело поправляли изумрудное колье, хотя то лежало идеально.

— Виктория Александровна, — Лиза немного выпила, щёки уже краснели, — может, что-то случилось? Может, он ранен или…

— Не говори глупостей, — грубо произнесла ректор. Даже сама не ожидала. Затем, смягчившись, добавила: — Волков теперь человек военный. Если бы не мог прийти по уважительной причине, прислал бы извинения.

Но в душе думала иначе: «Опять. Он опять это делает. Опять заставляет ждать, гадать, сомневаться. Что если правда не придёт? Будет ли мне жаль?»

Принцесса Евдокия беседовала с австрийским послом о новой оперной постановке. Но взгляд юных голубых глаз каждые тридцать секунд скользил к парадным дверям. Внутри росло странное чувство. Как и тогда. Неужели снова. НЕУЖЕЛИ ОН СНОВА НЕ СОИЗВОЛИТ ЯВИТЬСЯ НА БАЛ! Невозможный… ужасный… бессердечный… ух, она бы его своими руками взяла за шею и придушила! Столько подготовки! А как тяжело дышать в этом корсете! Как он жмёт в груди, а застёжки впиваются в рёбра! А туфли! Ну почему именно сегодня они так сильно жмут⁈

Восемь пятнадцать

— Пятнадцать минут! — Оболенский торжествующе взглянул на часы. — Господа, кажется, моя ставка всё же сыграла.

Молотов мрачно молчал, сжимая в кармане деньги, которые, похоже, придётся отдать. Наумов нервно пил четвёртый бокал.

— Может, его британцы прирезали по дороге? — пошутил кто-то из гвардейцев, и все неловко рассмеялись.

— Или решил, что общество столичных аристократов ему не по зубам! — добавил другой.

В стороне Принц с трудом скрывал раздражение. Красивое, ухоженное, тепличное лицо приобрело новый оттенок багрового.

— Граф Нессельроде, прикажите начинать.

— Да, ваше высочество.

И в этот момент…

Огромные дубовые двери распахнулись.

Из проёма шагнула фигура.

Александр Волков в парадном мундире подполковника «Чёрного Лебедя». На плечи накинута расстёгнутая чёрная шинель, плечи которой были покрыты снегом, что таял.

Но не это заставило зал замереть.

Его улыбка. Спокойная, ленивая улыбка человека, коий точно знает, что делает. Человека, которому глубоко плевать на мнение четырёхсот человек, уставившихся на него.

Он неторопливо стряхнул снег с плеч. Настолько обыденно, привычно, даже по-домашнему как-то, что слишком сильно контрастировало с помпезностью обстановки.

Церемониймейстер на мгновение потерял дар речи. За тридцать лет службы видел всякое, но такое? Прокашлявшись, он возгласил дрожащим от волнения голосом:

— Его высокоблагородие подполковник барон Александр Волков!

Александр передал швейцару шинель и под взглядом всех четырёх сотен начал спускаться по лестнице. Медленно. Размеренно. Он не смотрел ни на кого конкретно, но видел всех. Викторию у дверей, чьи пальцы замерли на колье. Принцессу Евдокию, что смотрела на него, не моргая. Принца на возвышении, лицо которого багровело пятнами.

На середине лестницы молодой подполковник остановился. Достал из кармана белый платок, неторопливо вытер лицо от растаявшего снега. Затем, будто только сейчас заметив, что на него смотрят четыреста пар глаз, изобразил удивление:

— Прошу прощения за опоздание, — разнёсся по залу его улыбчивый голос. — Помогал вытаскивать карету с дамами из сугроба. Не мог оставить их мёрзнуть в такой снегопад.

В зале кто-то нервно хихикнул. Кто-то закашлялся. Несколько дам зашептались — надо же, какой благородный! Часть гостей, конечно, не поверили.

Александр же продолжил спуск. У подножия лестницы его уже ждал лакей с подносом. Он взял бокал шампанского, на мгновение задумался, затем поднял его:

— За хозяина вечера — его высочество принца Виктора и прекрасную принцессу Евдокию! За то, что в эти суровые военные времена они дарят нам возможность забыть о тяготах службы.

С точки зрения этикета — тост был безупречен. Упоминание принцессы смягчило обращение к принцу, а упоминание о военном времени напомнила всем, откуда он прибыл. Несколько офицеров одобрительно кивнули. Принцесса Евдокия слегка наклонила голову, принимая комплимент. В её глазах мелькнуло одобрение — он сыграл по правилам, с достоинством. Принц Виктор же оказался в сложном положении. С одной стороны, опоздание всё ещё бесило. С другой — тост был корректным, даже лестным. Отреагировать агрессивно означало бы оказаться в проигрыше.

— Благодарю, подполковник, — принц поднял свой бокал в ответ, растягивая губы в улыбке, кажется у него поднималось настроение. — Надеюсь, наш скромный приём окажется достойным героя Севера.

В словах «скромный приём» конечно был сарказм — зал сиял роскошью. Но как на это ответит молодой «выскочка»? Скорее всего, не заметит подвоха, либо решит не вступать в дискуссию с самим принцем.

— Любой приём, где собрался цвет империи, не может быть скромным, ваше высочество, — ответил молодой Волков с лёгким поклоном.

Лёгкий контр-ответ. Ещё и комплимент всем присутствующим. Несколько дам удовлетворённо улыбнулись. Молодой человек знает, как себя вести, даже если немного опоздал.

Виктория наблюдала за этим обменом любезностями со смешанными чувствами. Это был уже не тот Александр, которого она знала. Слишком гладко, слишком правильно. Будто он играл роль. Но какую именно? И зачем?

Молотов довольно усмехнулся:

— Что я говорил? Волков знает, что делает. Опоздал из-за помощи дамам. Ещё и извинения принёс.

Оболенский неохотно протянул деньги:

— Ладно, чёрт с ним. Твоя взяла. Но вечер только начинается. Как и ставки. Посмотрим, как он покажет себя дальше.

Глава 5

Александр двинулся в зал. Странно, но большую часть людей занимало — куда же именно он направится? К военным? К аристократам? А может, к молодым барышням?

Он решил остаться в одиночестве и двинулся вдоль стены зала, рассматривая развешанные картины. Остановился у большого полотна, изображающего взятие Измаила. И стоял спиной к залу. Не было в нем ни напряжения, ни ожидания — просто искренне рассматривал произведение искусства.

Отчего-то его непринужденная отчужденность вызвала эффект. Гости, ожидая, что молодой подполковник может поспешно присоединиться к группе военных например, дабы не ощущать себя белой вороной — наоборот, наслаждался одиночеством. Многие начали перешёптываться, бросая на него косые взгляды. Интересен ли он им был? Конечно. А после его столь яркого появления — вдвойне. Вот только, здесь, на публике, каждый твой шаг, каждое решение имело последствие для большинства