Орден во всю спину 3 - Константин Владимирович Ежов

Орден во всю спину 3

Глава 1

Когда Косой услышал, как Журавлёва заговорила о компании "Дерипаски", он сразу насторожился. В её коротких, почти обронённых словах содержалось слишком многое, чтобы просто пропустить мимо ушей.

Хромов, солдат частной армии, сидел рядом у костра и, похоже, слышал об этом впервые. В его взгляде читалось искреннее недоумение. Это означало лишь одно: Журавлёва знала куда больше, чем он. И не просто знала – её сведения явно были результатом долгого поиска, тщательно собранных слухов и разведданных.

Но больше всего зацепила фраза: "Возможно, только основной состав компании "Дерипаски" понимает, что на самом деле там произошло". Почему она так уверена? Неужели пробовала вытянуть информацию у людей, работающих на корпорацию, и осталась ни с чем? Значит, рядовым сотрудникам ничего не доверяли.

Ярослав задумался, хмурясь, водя пальцами по шероховатой коре полена. Он понимал, что в одиночку Журавлёва такую сеть разведки не построила бы. За её спиной явно стояла организация, сильная и умелая, предоставляющая ей людей, ресурсы и доступ к сведениям. Какая именно – оставалось загадкой.

В памяти всплыли другие разрозненные сведения. Сколько всего построено крепостей – никто толком не знает. Самое большое число, что слышал он сам, – Крепость 888. Ни про "Дерипаску", ни про остальные структуры он прежде и понятия не имел. Мир в эту эпоху напоминал лоскутное одеяло: кое-где дороги ещё держались, где-то мерцали старые вышки, но связи как таковой почти не существовало. Чтобы увидеть картину целиком, нужно было иметь могущественную сеть людей и источников.

Журавлёва тем временем замолчала, уловив, что Косой погрузился в свои мысли. Она понимала, что он не просто слушает, а раскладывает её слова по полочкам, собирая из них целую схему, словно мозаичный рисунок.

Ярослав поднял глаза, в которых блеснул холодный интерес, и вдруг спросил:

– Это единственные известные места, где происходят такие… таинственные явления?

Журавлёва посмотрела прямо на него. Её взгляд был пристальным, словно она решала – сколько ещё можно открыть, а что стоит оставить при себе. В воздухе пахло гарью хвои, от костра поднимался дымок, тянуло сыростью ночной земли. Всё вокруг замерло, ожидая её ответа.

– Таких мест будет всё больше и больше, – заметила Журавлёва, и в её голосе прозвучала усталость, словно она заранее знала, что отдых им только снится.

К полудню все начали сдавать – ноги гудели, плечи наливались свинцом. Лишь Косой шагал так, будто его тело вовсе не знало усталости. Людвиг Булавкин, Любовь Синявина и бывший раненый выглядели гораздо хуже: кожа на их ногах натёрлась в кровь, волдыри вспухли и лопались, но они упрямо молчали, боясь вымолвить хоть слово о передышке.

Ярослав осушил до капли свою бутылку, и тут же, без лишних слов, наполнил её вновь. Металл звякнул о камни, когда он поставил флягу на землю. Остальные же оказались куда менее подготовленными. У троицы несчастных не нашлось ни фляг, ни кружек – приходилось мастерить жалкие чаши из огромных, мясистых листьев, скручивая их так, чтобы хоть немного удержать воду.

Хромов нес с собой армейскую флягу, Журавлёва предусмотрительно спрятала маленькую пластиковую бутылку. А у Косого было всё: и вода, и металлическая кружка, привезённая ещё из дома – блестящая, с поцарапанными боками, пахнущая дымком костров.

Поэтому, когда он видел, как Любовь Синявина, Людвиг и солдат несут в руках хрупкие зелёные "миски", из которых вода то и дело вытекала между пальцев, он лишь вздохнул. Вид у них был жалкий – словно пленники, которых гонят по лесу.

– Только не лезьте глубоко, – предупредил Косой, когда они спустились к ручью. – Зацепите воды прямо у берега и быстро назад.

Именно тогда Станислав Хромов упомянул про доисторических птиц, которых видели в районе, где хозяйничает компания Дерипаски. И тут Ярослав вспомнил то тёмное пятно под водой, с которым столкнулся, когда недавно ловил рыбу. Огромная тень скользнула в глубине, и даже рыбы шарахнулись от неё в стороны. Он тогда пожалел, что не успел разглядеть зверюгу – что это было?

К вечеру, когда свет стал туманным и тревожным, они наткнулись на пещеру. На этот раз – маленькую, узкую, почти тесную. На шестерых места едва хватило, но другого выхода не было: в лесу ночевать означало превратиться в корм для хищников.

Собравшись вокруг костра, они прижались друг к другу и ощутили редкое чувство защищённости. Пламя потрескивало, воздух был наполнен запахом дыма и смолы, а треск веток снаружи казался особенно громким. Именно в такие минуты люди вдруг понимают, как важна рядом человеческая компания.

Ярослав внимательно осмотрел стены пещеры, провёл ладонью по шероховатым камням, заглянул в тёмные углы – но ни надписей, ни царапин, ничего, что напоминало бы следы пребывания других людей, он не нашёл.

Хромов, хмурый и прямой, как всегда, отдал распоряжение:

– Если кому приспичит по-большому, в лес не соваться. Опасно. Девчонки – вы справляйтесь рядом, мы просто отворачиваемся. Дежурить будем по очереди, чтоб никто не подглядывал. Понимаю, неловко, но безопасность важнее.

Вскоре на костре закипел котелок, и запах варёных сосновых корней наполнил пещеру. Горечь перебивала аппетит, но есть хотелось слишком сильно. Грызли твёрдые волокнистые куски, стараясь не думать о том, что желудок просит мяса.

Тут Людвиг Булавкин, утирая жирные от смолы пальцы о штаны, вдруг мечтательно вздохнул и сказал:

– Эх, вот бы тебе, Косой, загадать ещё одно желание. Может, ещё какой-нибудь кабан в дерево врежется? Или, того лучше, олень сам в костёр свалится?

Ярослав поднял на него тяжёлый взгляд и буркнул сердито, срывая слова почти рыком:

– А ты не обнаглел ли, Людвиг?

Огонь треснул, словно поддакивая ему.

– Может, попробуешь сам всё сделать?

Он и думать не хотел жертвовать здоровьем Проныры ради того, чтобы самому набить желудок. Да и корень этот, смолистый, хрустящий, будто сельдерей, но с горьковатой ноткой хвои, – проглотить его было не так уж сложно.

Сейчас Косой подбирал слова особенно осторожно – малейшее неосторожное замечание могло навредить Лёхе, и там, дома это могло обернуться проблемами.

После укоризненного взгляда Ярослава, Людвиг Булавкин неловко поёжился, будто кто-то провёл холодным ножом по спине.

– Да брось, я же шутканул, – выдавил он, нервно хихикнув. – Если бы мои слова хоть что-то значили, давно бы уже пожелал, чтобы тут перед нами выскочило какое-нибудь дикое животное.