Исправительная колония Земля. Российский филиал - Сергей Булин Страница 8

– Соберёшься уходить – захлопни за собой дверь, – попросил он. Мне казалось, что я что-то не договорил, или что-то сказал не так. Но результат был отрицательным – он мне не поверил и явно был разочарован. Уже в дверях отец Тимофей обернулся и сказал «на прощание»:

– Может быть ты и в тюрьме. А я свободен, хоть и посвятил свою жизнь служению Богу, и готов принять от него любые испытания и судьбу любую.

Перекрестился сам, перекрестил меня и ушёл.

Матрица

И вот тут, на бывшей своей даче, прокрутив в голове весь этот наш с ним разговор, я вновь попытался уснуть.

Уснуть получилось, но спал я плохо, поэтому встал рано и сразу же засобирался в магазин – есть очень хотелось. Дорога до магазина мне показалось быстрой, а вот из магазина с тяжёлыми сумками возвращение растянулось по времени почти вдвое. Всю дорогу я думал только о еде, поэтому, войдя в калитку, я не обратил внимания, что закрывал её немного иначе, когда уходил.

Поставив сумки на пол у стола, я ощутил чужой взгляд на своей спине. Обернуться я не успел.

– Доброе утро, Николай Викторович! Я – Павел. Меня к вам Тим отправил, то есть отец Тимофей.

– Тим?… Забавно, – ухмыльнулся я. – Здравствуйте. Что-то случилось? Мы же с ним во вторник договорились встретиться.

– До вторника вас здесь найдут. Завтра утром придётся поменять дислокацию, – доложил Павел. – А вы мне верите, ну, то что я от отца Тимофея?

Я не сразу понял, что именно имел ввиду Павел, так как в тот момент невольно сравнил его с отцом Тимофеем. Я с легкостью представил их вместе, но почему-то в военной форме и с замазанными, как у коммандос, лицами. Представить это было легко, так как Павел был такого же крепкого телосложения, имел такую же солдатскую, что ли, манеру общения и такой же, как у отца Тимофея, пронзительный взгляд.

– А куда мне деваться? – наконец ответил я. – Вы беспрепятственно вошли внутрь, но я всё же пока свободно ножками-ручками шевелю. Отца Тимофея вы по привычке, видимо, назвали Тимом – значит знакомы были до того, как он стал священником. Вероятно, служили вместе. Или не служили. Но знакомы, скорее всего, давно.

– Это так, – подтвердил мою догадку Павел. – Не через одно задание довелось пройти вместе. И жизни друг-дружке спасать доводилось, потому и доверяю я ему, как самому себе. И раз он считает, что федералам вас отдавать нельзя, значит действительно так нужно. Вот только… Если бы я служил в ФСБ и приехал вас задерживать, то, поверьте, я сказал бы всё то же самое. Вы так же бы мне поверили, и поехали бы со мной «без пыли и шума» туда, куда мне надо. Поэтому, чтобы не подрывать ваше ко мне доверие, придумайте, что мне спросить у отца Тимофея, что может про вас знать только он. Уезжать нам нужно будет завтра утром. Сегодня я встречусь с отцом Тимофеем, узнаю ответ на ваш вопрос, и завтра перед отъездом дам ответ, чтобы вы во мне не сомневались. Хорошо?

Так как выбора у меня всё равно не было, я равнодушно согласился.

День прошёл в режиме повышенной нервозности. Поначалу я пытался в деталях вспомнить визит Павла и всё, что он говорил. Я искал в его поведении и словах какое-нибудь несоответствие, так как после его отъезда я всерьёз задумался, а от отца Тимофея ли он ко мне приехал? Может быть он действительно из ФСБ? Но почему тогда он уехал, а не сразу забрал меня с собой? Ведь я на тот момент, в принципе, был готов с ним поехать. И не поехал только потому, что Павел сам назначил отъезд на завтра.

После отъезда Павла я так и не позавтракал, а обед и ужин ну никак не мог в себя запихнуть – волнение передалось и на желудок. Но чувства голода не было. Видимо, тревожные мысли подавили рефлексы. Несколько раз за день мне мерещился звук подъезжающей к даче машины. Я осторожно выглядывал в окно, но на улице было пустынно, как и всегда. Наступил вечер. Освещение я решил не включать – пусть Михалыч думает, что меня нет дома. Это на тот случай, если незваные гости сперва придут к нему и поинтересуются, есть ли кто в доме его соседей. Наступила полночь, и я решил лечь спать. Я думал, что после такого дня быстро заснуть не получится, но одна из техник силового засыпания безотказно помогла мне очутиться в царстве Морфея.

Павел приехал рано утром на ржавой отечественной «классике», заднее сидение которой было полностью заставлено рассадой.

– А это зачем? – недоумённо спросил я.

– Это рассада, отвлекающий манёвр, так сказать, – ответил Павел. Сегодня он был одет в спортивный костюм типа «Адидас», а на голове его красовалась бейсболка.

– Я спросил, кто боится полоску света на потолке, – сказал он. – Это «цветные монстры». Правильно?

– Да, верно, – улыбнулся я от ощущения, что действительно стало спокойнее от правильного ответа. – Уже едем?

– Да. И нам следует поторопиться. У меня не хорошее предчувствие, а «чуйка» меня ещё ни разу не подводила. В машине на сидении лежит панама – наденьте её на всякий случай.

Я сел в машину, и в голову тут же ударил пьянящий запах рассады. «Эх, помидорки вы мои… – подумал я с грустью, – Как же давно это было – как в прошлой жизни…». Я вздохнул, надел панаму, и мы поехали.

То, что Павел не ошибся, стало понятно уже при выезде из садоводческого товарищества: у ворот стоял чёрный пыльный внедорожник, в нём сидели двое коротко стриженых типа, и это были явно не дачники. Они проводили нас тяжёлыми оценивающими взглядами, но парень в бейсболке и придурок в панаме в машине, забитой рассадой, подозрения у них не вызвали. Хотя, было бы гораздо логичнее, если бы мы с рассадой ехали в сад, а не из сада. Но мы спокойно выехали через ворота и направились в сторону трассы.

Дорога заняла чуть больше часа. Конечной точкой маршрута оказалась другая дача, принадлежавшая, по всей видимости, кому-то из друзей Павла.

– Располагайся, – предложил Павел. В дороге мы перешли на «ты», и это сильно упростило общение. Мы с Павлом оказались почти ровесниками, да и «выкать» просто надоело – ситуация обязывала общаться быстро, эффективно и без лишнего этикета. Но в разговоре Павел всё равно держал дистанцию, поэтому я