Стивен Бакстер - Лучшая зарубежная научная фантастика Страница 76

— Ты пришел сюда умирать, да?

Джесси замотал головой.

— Нет еще. Надеюсь, что нет. — Он потер грудь, ощутил боль в глубине, нарастающую слабость. — Мне здесь надо кое с кем поговорить.

Чирк чуть не врезалась в один из розовых стволов.

— Кое с кем здесь?! Джесс, ты же сейчас был с нами. Ты слышал эту… песню. Ты знаешь, что здесь никто не может выжить. Потому никто и не добрался до разбитого корабля.

Он покивал.

— Не… — он кашлянул. — Не с человеком, не… — Кашель прервал его. Он переждал, сплюнул кровь. Теперь боль стояла и за глазами. Когда ему полегчало, он увидел, что они уже висят рядом с его байком, выбившим вмятину в огромной шершавой стене, перегородившей розовый лес.

Он с трудом дотянулся до рукояти руля. Прежде чем перебраться в седло, оглянулся. Чирк огромными глазами смотрела на него и явно не знала, что делать.

Он сдержал смешок, боясь снова закашляться.

— Здесь глубинный крылан. Я случайно узнал, когда моя семья выступала в Батеране. Там это попало в газеты: «Замечен крылан, проникший в большого жука!».

— Глубин… глубинный крылан? — Она словно пробовала слова на вкус. — Подожди-подожди, ты о тех, из глубин миров? О тех драконах, что таятся у края мира, подстерегая путников?

Он покачал головой, поудобней устроился на байке.

— Защитник мира. Не человек. Может, тот, что в прошлом году взорвал королевский дворец в Слипстриме. Уж об этом-то ты слышала?

— Я слышала о монстре. Это был крылан? — Обычно до нее доходило быстрее, но Джесси, учитывая обстоятельства, готов был ее простить.

Она, как видно, не спешила к честно заработанному сокровищу, поэтому Джесси рассказал ей то, что слышал сам: как адмирал Чайсон Фаннинг уничтожил флот вторжения силой в сотни крейсеров, сам потеряв всего семь кораблей. Фалконцы захватили его и пытали, выведывая, как ему это удалось, но он бежал и вернулся в Слипстрим, где сверг Пайлота, наследного монарха Слипстрима.

— Никто не знает, как он остановил флот вторжения, — сказала Чирк. — Это было невозможно.

— Верно, — кивнул Джесси, — но я узнал.

Теперь она просто должна была услышать рассказ, но Джесси не хотелось рассказывать. Он никому не рассказывал, потому что никому не доверял: не настолько, чтобы открыть величайшую тайну мира. Чирк он доверял — у нее теперь есть собственное сокровище — но рассказывать все же не хотел, потому что пришлось бы признаться, что он плакал, забившись в темный уголок Амфитеатра Райнсока, когда в него вдруг начали сходиться люди.

Джесси не один месяц слышал разговоры о Райнсоке: братьев так радовала перспектива выступать там. Джесси был младшим, и не слишком хорошим акробатом — он каждый раз видел это в глазах отца, когда промахивался мимо подхвата и уплывал в невесомом воздухе, чтобы постыдно запутаться в страховочной сетке. Джесси уже и не надеялся угодить родным, и ему, оторванному от труппы и ее интересов, становилось все более одиноко. Когда появился кашель, он пытался скрыть его, но в маленьком передвижном доме невозможно было что-нибудь утаить.

Отец, узнав, был разочарован — только и всего. Разочарован, что младший сын вздумал заболеть, а может и умереть. И Джесси изгнали из труппы — и, хотя вслух об этом никто не говорил, из труппы значило — из семьи.

Вот он и плакал в амфитеатре, где ему не суждено выступать, когда туда стали собираться одетые в черное мужчины и женщины. Открыв рот, чтобы озвучить отказ, Джесси неожиданно для себя выплеснул все, что было, как бы это ни было унизительно для него.

— Эти люди, они были ужасные, Чирк. Как съезд убийц, каждый из таких, с которыми не захочешь встретиться темной ночью. А потом самый страшный вылетел на середину и заговорил.

Мир под угрозой — вот что он сказал. Только он, и его братья и сестры, могли бы спасти его, затем и назначена эта встреча Внутренней Стражи Вирги. Джесси всегда учили, что эта стража — миф. И он всю жизнь слышал рассказы о них, о том, как они охраняют стены мира от ужасающих чудовищ и чужаков, пытающихся прокрасться извне.

— Но они были на самом деле, — рассказывал он Чирк. — И их главный напомнил, что нечто и сейчас стремится пробраться внутрь, и единственное, что сдерживает его — это Кандес. Солнце солнц излучает… он сказал «поле», которое не впускает чудовищ. Но то же поле не позволяет нам создать мощное технологическое оружие для борьбы с монстрами, если они попадут внутрь. Такое, как радар. И, имей в виду:

— Это радар позволил адмиралу Чайсону Фаннингу прорвать кольца вокруг флота формации Фалкон. Потому что Фаннинг нашел ключ к Кандесу и проник в него, чтобы на один день отключить поле.

Чирк скрестила руки на груди и недоверчиво улыбнулась.

— Верится с трудом, — сказала она.

Джесси пожал плечами.

— Верь не верь, — сказал он, — а это правда. Он отдал ключ глубинному крылану, который помог ему свергнуть Пайлота, и тот улетел… внутренняя стража не знала, куда. А я знаю.

— А! — усмехнулась она. — Вот мы и добрались до газетной статьи.

— Туда, где его никто бы не потревожил, — горячо закончил Джесси.

— И как ты собираешься… Что, сразишься с ним за ключ? — хмыкнула она. — Сдается мне, ты не в той форме, чтобы убивать драконов, Джесси. Идем со мной. По крайней мере, постараемся разбогатеть, прежде чем… — она отвела взгляд. — Ты сможешь заплатить лучшим врачам, знаешь, они…

Он покачал головой и крутанул педаль стартера.

— Этот крылан не знает о том, что я подслушал в амфитеатре. Что стены мира уже не защищают его. Что щита Кандеса не достаточно. Нам нужен ключ, чтобы отключить поле и разработать средства, способные остановить то, что рвется извне. Этот крылан прячется здесь, но он не знает, Чирк.

Байк взревел, заводясь.

— Я не могу убить дракона, Чирк! — прокричал Джесси. — Но я хотя бы передам ему известие.

Он открыл дроссель и умчался, не дав ей ответить.

Они одевались героями. Отец был в коже и золоте, ребята в огненно-красном. Мама становилась самым сказочным созданием, какое случалось видеть Джесси, он каждый раз заново влюблялся в нее. Она надевала наряд из прозрачной голубой кисеи, с перьями в четыре фута длиной, и при подходящей гравитации могла по-настоящему летать. Ее захватывали в плен дети — алые дьяволята — а отец спасал. Они выступали по всем княжествам, на фоне огромных стен вращающихся колес городов, зеленых шаров-парков и мельтешащей в воздухе толпы. В сотнях миль от них пейзаж изгибался, обходя пылающий Кандес. Чтобы затмить такое зрелище, нужно было ослеплять. И они ослепляли.

Но, сколько Джесси себя помнил, бывали часы тишины. Вечера, когда дети знали, что шуметь нельзя. Они сидели над книжками с картинками, или играли возле дома, или просто уходили на время. Молчание расходилось от мамы с папой, и понять это было невозможно. Джесси не замечал, как оно нарастало, но пришло время, когда музыка в их жизни звучала только во время выступления. Даже репетиции стали напряженными. А потом, однажды, мамы не стало.