Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда Страница 71

аберраций. «Потому, что наша Вселенная похожа на коммуналку…».

Фулканелли говорит, что излучение благотворно действует на некоторых

людей — ставит их «в привилегированное положение по отношению ко

Вселенной». То же самое происходит в «Цепи»: Ра-Мег был зачат в тот

момент, когда сквозь материнское чрево прошло космическое излучение —

тяжелые мезоны. Следствием этого стали необыкновенные свойства, сохранившиеся у всей цепи его потомков. В другом эпизоде Ра-Мег смотрит

на огромное бревно и вдруг понимает, что сам он одновременно существует в

разных местах. Бартини пишет, что во сне эти миры можно посещать —

«двигаться в покое». Бревно, деревянный цилиндр… Возможно, это еще один

намек на Тоннель. Он не виден обитателям физического мира. но каким-то

образом отражается в нем. А на бартиниевской картине, иллюстрирующей

этот эпизод «Цепи», желтый комель бревна отражается в реке.

(Фулканелли: «Умейте различать реальную звезду и ее отражение»).

Цилиндр, столб или колонна символизируют один из аспектов Камня —

способность мгновенно перемещаться. В «Золотом теленке» директор музея с

гордостью демонстрирует Бендеру и Корейко маленький камень. «Здесь

будет стоять обелиск, — сказал он значительно. — Колонна марксизма». То

же самое подсказывает леоновская «Пирамида»: героиня, желая продать

секрет колонны с «запасным выходом» в другие места и времена. почему-то

говорит о… камне! Это несколько запутывает предполагаемого покупателя, но затем выясняется, что «камень только приступка, над которой и

помещается самая дверь».

Колонна и камень — символы Двери?

«Здесь я живу — и на самых далеких звездах», — пишет Бартини в

«Цепи». Одно из свойств шестимерного мира — эквивалентность всех точек

гиперсферы, разрешающая перемещение в пространстве и времени. Что мы

иногда и проделываем — во сне… Путешествует лишь «легкая фракция», находящаяся «в привилегированном положении», — это показано в

«Маленьком принце», «Мастере и Маргарите», «Граде обреченном» и во

множестве других подобных книг. Но если «преображение самого

исследователя» достигается воздействием радиации, то при чем здесь грибы?

Возможно очень простое объяснение: грибы — рекордсмены по абсорбции

тяжелых металлов. Эти низшие растения могли служить живыми дозаторами

«тайного огня».

В «Аэлите» летающие машины марсиан работают на энергии распада

какого-то серебристого металла, похожего на порошкообразный уран.

Порошок служит топливом и для космического аппарата землян. А что

двигало яйцевидными звездолетами толстовских атлантов, завоевавших

Марс? «В то же время было сделано изумительное открытие — найдена

возможность мгновенно освобождать жизненную силу, дремлющую в семенах

растений. Эта сила — гремучая, огненно-холодная материя, — освобождаясь, устремлялась в пространство. Были построены огромные летающие корабли, приводимые в движение этой силой». (Алхимия, растение, «холодный огонь»

радиации и космический полет!) А.Толстой несколько раз повторяет, что

атланты поклонялись Спящей Голове Негра. Их жрецы учили, что «в

человеке дремлет самая могучая из мировых сил». А в «Гиперболоиде…» мы

видим Шайтан-камень, возле которого люди Петра Петровича Гарина (греч.

имя «Петр» — «камень»!) обнаружили вулканолога Манцева — настоящего

изобретателя аппарата. «Это была огромная глыба в форме человеческой

головы, окутанная клубами пара. У ее подножия из земли била, пульсируя, струя горячей воды. С незапамятных времен люди, оставившие путевые

знаки на скалах, купались в этом источнике, восстанавливающем силы. Это

была та самая „живая вода“, которую в сказках приносил ворон, — вода, богатая радиоактивными солями».

(«Черная голова» по-татарски — «кара бас»).

«Голова ворона», «черная голова», «нигредо», «черное покрывало»,

«разложение» и «смерть первовещества» — разные имена первой стадии

Великого Делания. Если соединить эти намеки, получится следующее: радиоактивное вещество, выделенное из какого-то растения, освобождает

силу, способную перебросить астральное тело человека в другой мир.

В «Аэлите» говорится о том, что полет происходит «за гранью смерти»: в

момент старта у космических путешественников даже останавливается

сердце! «Под лучом, навзничь, лежал Гусев, — зубы оскалены, стеклянные

глаза вышли из орбит». Мертвый сон? Это подтверждает первая глава

«Туманности…», — если ее понимать метафорически. Звездолет со спящим

экипажем летит к планете, погибшей от радиоактивного заражения. На ней

вымерли все формы жизни, кроме черных маков: связь радиации и сна?

Особо подчеркнуто, что для этих растений радиоактивная мутация оказалась

исключительно удачной, и они укрыли черным ковром всю планету. «Черное

покрывало»? Все говорит о том, что перед нами чистая аллегория: на

обратном пути земляне посещают «черную планету» звезды спектрального

класса Т (распятие). Там они сталкиваются с «черным крестом», парализующим человека, и обнаруживают колоссальный диск, прилетевший

с планеты, на которой мы видим «странные грибовидные сооружения».

В «Часе Быка» Ефремов пытается выразить словами ощущения, которые

переживает астральный путешественник: «И вдруг все погасло. Чувство

провала, падения в бездну без опоры и спасения придавило гаснущее

сознание Чеди. Несказанно мучительное ощущение внутреннего нервного

взрыва заставило ее кричать надрывно и бессмысленно. На самом деле Чеди

лишь беззвучно шевелила губами. Ей казалось что все ее существо

испаряется, точно капля воды. Потом ледяной холод сковал ее в глубине той

бездны, куда она падала без конца…».

…"В доме Отца Моего обителей много", — сказал Иисус. Через

шестнадцать столетий то же самое осмелился утверждать монах Джордано

Бруно: «Я считаю недостойным Божественной милости и силы, чтобы

всемогущий Бог, который во власти сотворить, помимо этого мира, еще и

другие многие миры, сотворил только один конечный мир. И поэтому я

признаю, что существует бесконечное множество миров, подобных нашей

Земле…».

Как нераскаявшийся еретик, Бруно был лишен духовного сана, отлучен

от церкви и сожжен на площади Цветов. Но в конце XX века планетные

системы были обнаружены у десятка звезд, а в 1999 году новозеландский