Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты. Страница 71

Кроме чудовищной трубы Большого Склада, на экране не было ничего. Дауге не видел даже звезд. Труба, опутанная противометеоритной сетью, висела в бездонной тьме и сияла на Солнце так ослепительно, что Дауге иногда казалось, что она пульсирует.

Страут шевельнулся, придвинул к себе микрофон селектора и сказал:

— Зэт-фюнф, зэт-фюнф. Берайт?

— Я, — откликнулся зэт-пять. — Иммер берайт.

— Зэт-фюнф, — строго сказал Страут. — Гее ауф цум старт. Гебе „зебра“.

— Данке, — сказал зэт-пять.

В пульте что-то загудело, труба на экране погасла. Стало светлее — по экрану побежали волнистые линии. В голубом свете стало видно сосредоточенное лицо Страута с насупленными жиденькими бровями. Затем на экране снова возникла черная бездна, только теперь она была утыкана светлыми точками звезд. В верхнем правом углу экрана засиял белый шарик, но он был, по-видимому, очень далеко, и разобрать, что это такое, было нельзя. Потом из нижнего левого угла наискосок медленно выползла на экран… тяжелая туша планетолета.

— Смотри-ка, — сказал Дауге, — старье какое. Импульсник типа „Астра“.

— Это „Лорелея“, — сердито сказал Быков. — „Лорелея“ и Рихтер.

— Вот оно что, — сказал пораженный Дауге. — Вот она какая, „Лорелея“!

Двадцать с лишним лет назад Карл Рихтер на своем корабле „Лорелея“ совершил беспримерную по смелости высадку на Меркурий, при которой потерял половину экипажа и обе ноги.

Оставшись на корабле единственным пилотом, искалеченный, он сумел привести к Земле поврежденный корабль и остался его капитаном навсегда.

— Зэт-фюнф, — сказал Страут. — Старт!

— Есть старт, — отозвался голос из репродуктора.

— Удачи и спокойной плазмы, геноссе Рихтер, — сказал Страут. — Не забывайте про Леониды.

— Данке, майн кнабе, — откликнулся Рихтер. — В мои годы не забывают про Леониды.

Все стихло. Из дюз „Лорелеи“ ударили бесшумные струи пламени, корабль медленно прополз по черному небу и скрылся за краем экрана.

— Спу-17 Земля — Цифэй Луна, — сказал Страут. — Груз — титан и вода.

— Он что — до сих пор калека?[43] — спросил Дауге.

— Да, — сказал Быков.

— А биопротезы?

— А! — Быков махнул рукой. — Рихтер — человек старого закала.

В репродукторе щелкнуло, и раздраженный голос произнес:

— Диспетчер?

— Йэс, — сказал Страут. — Диспетчер Страут, Ю Эс Си Ар.

— Зэт-два, — сказал голос— Капитан Холмов. Валентин, дашь ты мне сегодня „зебру“ или нет?

— Не дам, — сказал Страут. — Леониды.

— Леониды! — произнес капитан Холмов с невыносимым презрением. — Может быть, я из-за твоих Леонид и вторые сутки здесь проторчу?

— Может быть, — сказал Страут.

Холмов помолчал и сказал просительно:

— Валентин, голубчик, у меня ученые бунтуют. Дай „зебру“, будь другом.

— Нелетная погода, — сказал Страут металлическим голосом. — Метеорный поток высокой плотности, старты к внешним планетам запрещены вплоть до особого распоряжения.

— Честью прошу, — сказал Холмов угрожающе.

— Капитан Холмов, — сказал Страут. — Убирайтесь вон с линии.

— Зверь, — сказал капитан Холмов. — В будущем году перейду работать в Диспетчерскую.

В репродукторе щелкнуло, и голос оборвался.

— То есть, — сказал Быков, — ты и меня не выпустишь, Валентин?

— Сегодня — нет, — сказал Страут. — И завтра нет. Послезавтра — пожалуй.

— Ладно, — сказал Быков. — Мне, собственно, и надо послезавтра.

Репродуктор снова заговорил, на этот раз по-китайски.

Страут ответил коротко и переключил экран. На экране теперь было черное небо и странные очертания какого-то корабля.

— Узнаешь? — сказал Быков Дауге.

— Нет, — сказал Дауге.

— Это „Тахмасиб“. „Хиус-9“. Мой „Хиус“.

— Он похож на перевернутый бокал, — изрек Дауге.

Фотонный корабль неподвижно висел в центре экрана. Он действительно напоминал фужер для шампанского с очень толстым дном.

— Я таких еще не видел, — сказал Дауге. — У нас на марсианских трассах работают „Хиус-3“ и „Хиус-4“.

— Еще бы, — сказал Быков. — Такой бокал спалил бы любой ракетодром. У него мощность в восемь раз больше, чем у старых черепах.

Старыми черепахами межпланетники называли первые модели фотонных кораблей.

— Для планет с атмосферами он совершенно не годится, — сказал Алексей Петрович. — Особенно, если на них есть люди.

Работает исключительно на трансмарсианских линиях.

— Красавец, — сказал Дауге. — А где жилые помещения?

— Дно бокала, — сказал Быков. — Там два этажа. Верхний для жилья, нижний — для грузов.

— Это чтобы быть подальше от зеркала? — усмехнулся Дауге.

Быков не ответил. На экране появился край какого-то огромного сооружения. „Тахмасиб“, медленно поворачиваясь, приближался к ослепительно сверкавшей площадке. Изображение вдруг сменилось, и Дауге увидел давешнюю толстую трубу с тороидальными спутниками — Большой Склад. В верхней части трубы крошечный, еле заметный, шевелился „Тахмасиб“.

— Здорово, — непроизвольно вырвалось у Дауге.

Алексей Петрович поглядел на него с усмешечкой.

— Это тебе не у вас на Марсе, — сказал он.

— Понимаешь, — сказал Дауге, словно оправдываясь, — я сто лет не был на Земле. Что только здесь не наворотили за это время!

— Например?

— Ну вот эта труба, — сказал Дауге. — Это же невообразимая громадина. Километров сто, наверное, в длину?

— Сто двадцать, — сказал Алексей Петрович. — И восемь в ширину.

— С ума сойти. У нас на Марсе ничего подобного не было.

Алексей Петрович гулко захохотал и сказал в спину Страуту:

— Ты слышишь, Валька? У них на Марсе!

— На ваш Марс я не пошел бы и в директоры, — сказал Страут, не оборачиваясь. — Не мешайте, — быстро добавил он.

— А ты видел Спу-3? Нет? А „Звездочку“? Тоже нет?

— Нет, — сказал Дауге униженно.

— А что ты вообще видел, планетолог?

— У нас на Марсе противометеоритные истребители, — робко сказал Дауге. Быков засопел так выразительно, что Дауге замолчал и стал глядеть на экран. Теперь опять весь экран занимал „Тахмасиб“, вернее, его „дно“. Было хорошо видно, что дно состоит из двух дисков, наложенных один на другой. Внизу под „Тахмасибом“ в блестящей площадке верхней части Склада открылись черные люки.

Страут обернулся:

— Один-один-шесть-три? — быстро спросил он.

— Да, — также быстро ответил Быков. Он сказал Дауге вполголоса: — Это код автоматического управления. Смотри.

В тишине что-то звякнуло, и с потолка вдруг спустились какие-то суставчатые стержни, черными тенями пересекая экран.