Тайные тропы Бездны. Книга вторая - Валерий Шалдин Страница 70

средства. Не хочется тему терять, но надо, ведь в этом Жупеево ещё недавно бегали стаи собак, кусали детей и даже взрослых. Вдруг, за пару суток, все злые блохастики куда-то делись. Понятно куда они делись: кто-то, кто плюёт на дурные законы, взял и уничтожил бездомных собак. Поголовно. Что им какие-то дурные собаки, если они людей пачками в болоте топят.

* * *

Совещание традиционно проходило в кабинете главного врача Романа Яковлевича. Кабинет выглядел достойным для приёма даже министров, а сама больница постепенно, но довольно быстрыми темпами преобразовывалась на глазах. Это заведение уже не походило на дышащее на ладан предприятие, которое почему-то ещё не «оптимизировали» окончательно. Ещё недавно оно по ошибке считалось лечебным учреждением, а сейчас расцвело буйным цветом: старые корпуса подверглись капитальному ремонту, строились новые корпуса, территория благоустраивалась, инфраструктура совершенствовалась, современное оборудование монтировалось, кадрам предоставлялись ведомственные квартиры и предлагались денежные бонусы. Поликлиника, находящаяся на территории больницы, также преобразилась в лучшую сторону. Строилась стоматология и ещё ряд объектов. Из-за всего этого непотребства, больница посёлка Жупеево попала в чёрный список Минздрава области, но чиновники ничего не могли поделать, как ни старались нагадить жупеевцам. Впрочем, Роман Яковлевич совершенно не обращал внимания на происки чиновников. Да, честно говоря, он ни на что уже давно внимания не обращал. Кроме непосредственной работы в качестве неплохого хирурга. Почему происходят колоссальные изменения в больнице, откуда всё берётся — он перестал интересоваться, как перестал реагировать на требования вышестоящих чиновников. Не реагировал и всё. Те бесились, но… Каким-то образом, неведомые «спонсоры» улаживали все шероховатости. Способы улаживания конфликтов Бутенко не интересовали: он даже думать не хотел, что «спонсоры» делали с врагами. И так по посёлку ходят жуткие слухи. С высоты своего возраста Бутенко индифферентно взирал на все преобразования, правильно рассудив, что как-то же жили долго в дерьме, как-нибудь и хорошее переживём. К хорошему доктор привык быстро. Его радовал роскошный личный кабинет, удобные палаты для больных, инструменты для операций и многое другое. Только работай. Он и работал в своё удовольствие, даже стал замечать, что и личное здоровье у него резко улучшилось.

Так как кабинет доктора позволял провести совещание трёх депутатов — смотрящих над преобразованием поселения на высшем уровне, то совещались у доктора. А где ещё? Не в арендованном же коммунистами сарае проводить совещание? Или совещаться на кладбище у Мохова? Кроме того, три депутата после совещания всегда отправлялись в «Пончиковую», где их ждал великолепный обед. Конечно, можно совещаться и в Администрации города, но там нет такой «Пончиковой». И вообще, в Администрации атмосфера не та: кабинеты и суета чиновников только скуку нагоняют. Плюс неистребимый запах злой пыли от бумаг.

Найдёнов уже присутствовал в кабинете доктора, а Мохов задерживался. Просто Иван Трофимович осматривал новшества, происшедшие в больнице за прошедший месяц. Ого, уже шикарной оградой огородили территорию больнички. Ограда-то чугунная. Даже у него на кладбище таких оград нет. Шикуют Айболиты. На новой проходной он заметил мордоворотов-охранников, впрочем, те Мохова пропустили беспрепятственно, но внимательно его осмотрели. Ты гляди, серьёзно тут у них всё становится.

— Вечер в хату, — вежливо поздоровался Мохов, входя в кабинет доктора. Он сегодня немного припозднился, но то некритично. Доктор и коммунист уже о чём-то базарили, типа тёрли тему. Коммунист несколько осуждающе посмотрел на Мохова:

— Богатые и жулики — это две стороны одной медали, — с намёком произнёс он. — Равенство по закону не есть ещё равенство в жизни.

— Золотые слова, — пробормотал Мохов. — Распоряжусь выбить их на могильной плите.

— Люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, фразами и обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов, — продолжил Вилен Кимович.

Мохов и Бутенко незаметно переглянулись: они давно знали своего «товарища», поэтому здорово не реагировали на его речи. Однако если главу города не отвлекать, то он долго мог говорить на политические темы: ленинское теоретическое наследие он знал назубок и мог вывалить на голову слушателя целый ушат из наследия великого Ленина, а когда он добирался до Энгельса, то туши свет. Вообще-то все эти совещания в посёлке проводились депутатами постольку поскольку. Даже коммунист ездил в Жупеево, прежде всего, не поговорить на политические темы, а пройти очередное медицинское обследование в замечательной клинике. Мохов тоже понял, что в Жупеево вылечат качественнее, чем даже в области. Там ещё и денег вытащат немеренно, а здесь платить не надо, кроме, конечно, спонсорских взносов, но это уже отдельная тема, которую надо предметно перетереть с кентами.

Бутенко, витая в своих медицинских делах, постоянно предлагал своим друзьям-соратникам пройти у него новое обследование на новом аппарате, невесть как появившемся в больнице. Вот и сегодня он предложил им подвергнуться новому обследованию на новомодной штуковине. А потом двинем в «Пончиковую», ага.

— А пиписька от этих ваших штуковин, не отвалится? — поинтересовался Мохов. — Для меня этот вопрос пока ещё актуален, но не так остр, как в молодости. Вот в молодости, доложу я вам — я трахал всё что шевелится, а что не шевелится, расшевеливал и трахал. На минуточку, тогда виагры не существовало. Когда настоящему мужчине плохо, он ищет женщину, а когда хорошо, он ищет ещё одну, гы-гы. Вот помню, однажды…

Но его перебил Найдёнов, сообщив:

— Несдержанность в половой жизни — буржуазна: она признак морального разложения. В половой жизни проявляется не только данное природой, но и привнесенное культурой. Нравственность служит для того, чтобы человеческому обществу подняться выше.

— Ну, у всех свои недостатки, — пробормотал директор кладбища.

— Недостатки у человека как бы являются продолжением его достоинств. Но если достоинства продолжаются больше, чем надо, обнаруживаются не тогда, когда надо, и не там, где надо, то они являются недостатками, — продолжил дискуссию коммунист.

— Поменьше политической трескотни. Поменьше интеллигентских рассуждений. Поближе к жизни, — ляпнул в ответ Мохов. Он тоже когда-то Ленина читал.

— И то так, — опомнился хозяин кабинета и предложил соратникам плавно переместиться в «Пончиковую» — отобедать, типа, чем, хм, Бог послал.

Упомянув Бога, он опять возбудил Найдёнова.

— Мы должны бороться с религией, — опять начал бурчать Найдёнов. — Это — азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо материалистически объяснить источник веры и религии у масс. Вот скажите, товарищи, зачем тратить народные деньги на восстановление церкви в этом замечательном посёлке? Непременно, товарищи, надо построить библиотеку или клуб, где надо крутить