АНТОЛОГИЯ - РУССКАЯ ФАНТАСТИКА 2006 Страница 69

- Чего? - Запоздало возмутился я. То есть мне следовало возмутиться раньше, но из-за собственной легкой растерянности и не допускающего возражений тона очкарика я некоторое время позволял ему манипулировать собой и почувствовал неладное, только когда он попытался положить мою руку на гладкий затылок какого-то угрюмого толстяка. - С какого это перепуга?

- Пожалуйста, не спорьте. Сделайте, как вас просят. - И чуть тише: - Поверьте, мы о-очень устали.

Серые глаза за линзами очков смотрели так спокойно и строго, что я не нашел в себе сил, чтобы возразить, а фраза “Я, между прочим, давно вышел из призывного возраста” перестала казаться мне удачным продолжением разговора.

Когда я опустил ладонь на бледно-розовую лысину, толстяк не пошевелился.

- Отлично, - сказал очкарик и громко хлопнул в ладоши, похожий в этот момент на режиссера перед началом съемок или, быть может, на дирижера оркестра. - Все готовы?

Ответом ему было дружное молчание.

- Мы готовы. - Очкарик приблизился к двухъярусному “трону” и снизу вверх взглянул на Гауриа. - Можно начинать?

- Погоди. - Полуголый “будда” покосился на груду одеял, скрывающую под собой тонкоголосого пожирателя сладостей. - Ромыч, ты готов к боли?

Курчавая макушка попыталась на черепаший манер спрятаться под многослойным шерстяным панцирем. Когда это не удалось, из-под одеял донесся громкий стон, затем - привычное: “Дедушка хочет кушать”, секунду спустя сменившееся яблочным хрустом.

- Артурка, кончай дурью маяться! Начинай испытание.

Крепыш в тельняшке нехотя поднялся с кровати, аккуратно положил на тумбочку книжку в обложке защитного цвета, вернее, уже две книжки, одна из которых называлась “Дисциплинарный устав Вооружен…”, а другая - “…ных Сил Российской Федерации”, и, на ходу разминая шею и предплечья, направился к курчавому. Проходя мимо сухощавого, он легким движением руки оборвал назойливое “вжжж-вжжж”. Лишившийся развлечения паренек несколько секунд молча смотрел вслед обидчику, потом так же молча лег, повернулся спиной ко всему человечеству и накрыл голову подушкой.

У кровати курчавого Артурка остановился. Примеряясь, пару раз рубанул рукой воздух и сказал, обращаясь к груде одеял:

- Ты, Ромыч, в общем, не обижайся. Нас так же переводили, пока ты свои сутки отсиживал.

- Дедушка хочет кушать! - плаксиво повторил курчавый.

Гаурия посмотрел на очкарика и с важным видом кивнул:

- Начинайте. Но чтобы на этот раз все получилось как надо. - Снова перевел взгляд на крепыша. - Артурка! Кому сказал, приступай!

Крепыш вздохнул, размахнулся и что было сил хлестнул перекрученной капроновой ниткой по тому месту, где под десятью одеялами с трудом угадывался плоский силуэт.

- А! - донеслось даже не из-под одеял, а из-под кровати.

- Ра-аз… - начал отсчет Артурка. - Два-а…

Большая зеленая пуговица снова взметнулась к потолку и со свистом впечаталась в трехдюймовую шерстяную броню, не нанеся никакого видимого ущерба, кроме крошечного пылевого облачка.

- А! А-а! Дедушке больно! - отчаянно завопили под кроватью.

Сам испытуемый спокойно дожевывал яблоко, выглядя при этом донельзя счастливым.

- Отделения с первого по третье, в три шеренги - СТАНОВИСЬ!

В голосе очкарика явственно проступили командирские нотки, заставив вялую массу новобранцев, до того пребывавших в оцепенении, засуетиться, застучать по полу подметками и замереть в новом порядке.

- Первое отделение, рядовой Степин на месте, остальные нале-е… напра-а… ВУ! Разом-кнись!

Слабо представляя, как вести себя в этой ситуации, я покосился на соседа. Тот стоял, угрюмо глядя в пол, и не пытался сбросить с головы мою руку, из чего я сделал вывод, что прозвучавшие команды нашей, отдельно стоящей группы не касаются.

- Равняйсь! Смирно! - Очкарик крутанулся на каблуках и, старательно прижимая большие пальцы ко швам форменных брюк, приготовился рапортовать. - Товарищи стар…

- Вольно! - взмахом пухлой ручки остановил его Гаурия. - Значит, так. Сначала - по центру, чтобы красиво, большими буквами - “удостоверение”.

Очкарик, все-таки больше дирижер, нежели режиссер, развернулся лицом к строю.

- Рядовой Степин, нале-ву! Упор лежа принять! Пятнадцать отжиманий.

Рядовой, стоявший по центру в первом ряду, повернулся, рухнул на выставленные руки, заняв в этом положении все пространство, освободившееся после команды “разом-кнись”, и начал отжиматься. Он делал это медленно и натужно, в давящей на психику тишине, только на заднем плане вполголоса переругивались картежники да вскрикивал в нужных местах притаившийся под кроватью безымянный солдат.

Степин закончил отжимания, поднялся и замер равнодушным манекеном, даже руки не отряхнул.

- П-п-пятнадцать, - прокомментировал рядовой с глазами навыкате и белыми пятнами на пунцовых щеках, еще один член нашей “особой” группы.

Держащий его за руку коротышка с непропорционально большой головой кивнул в ответ.

- Только это… на русский не забудь перейти, - распорядился Гаурия. - А то получится как тогда.

Очкарик, не оборачиваясь, кивнул.

- Рядовые Газизов и Кулик, сесть, вста-ать!

Двое бойцов, крайние в первом ряду, выполнили команду.

- Левый и п-п-правый, - немедленно отреагировал краснощекий и удостоился нового кивка.

- Рядовые Газизов и Устинов, сесть, вста-ать!

- У б-б-большое.

Кивок.

- Рядовые Газизов и Данисенко, сесть, вста-ать!

- До б-ба-алыпое.

Кивок.

- Рядовые Газизов и Олейников, сесть, вста-ать!

- О-о большое.

Кивок.

- Рядовые Газизов и Степин…

- А-а-а! Дедушке больно!

- Отставить! Рядовые Газизов и Силантьев, сесть, вста-ать!

- С-сэ б-болыпое.

Кивок.

- Дальше так, - донеслось со второго яруса. - Сим удостоверяется, что Кривцов Роман… Как там тебя по отцу?

- Дедушка хочет кушать! - послышалось из-под одеял. Спустя секунду оттуда же, неразборчиво: - Иоиищ.

- …Георгиевич, далее…

- Рядовые Газизов и Томилин, сесть, вста-ать!

- То б-болыное. Кивок.

- Рядовые Газизов и Олейников!

- А-а-а-а!

- О-о большое. - И вместо кивка недовольное: “Да без тебя вижу! Задрал уже!”

Пользуясь тем, что импровизированный “смотр строя и бреда” пока не затронул мою группу, я склонился к розовому затылку соседа и поинтересовался:

- Это надолго?

Толстяк устало покосился на меня, но не ответил. Однако сдаваться я не собирался.

- А кто этот пучеглазый? И почему он все комментирует?

- Буфер, - буркнул толстяк и, немного повысив голос, чтобы перекрыть очередное “А-а!” из-под кровати, уточнил: - Буфер клавиатуры.

- А этот, с большой головой?

- Модуль памяти.