Святослав Логинов - Картежник [сборник] Страница 66

— Если дело только в голосе, — вставила Ангам Жиа-хп, — то его можно изменить.

Благородная представительница дуэнской флоры протянула руку к хвосту блок-лингвиста, но тут же отдернула ее, ибо в звуках, издаваемых Калиостро, отчетливо послышались милые детские интонации.

— Дело не только в том, — пояснил капитан. — Мы должны выбраться на волю все вместе. Кроме вашего, могут быть и другие варианты. Например, раз Гекуба боится метасуществ, мы можем развести их на корабле. Думаю, что сорок тысяч попугаев заменят одного Ангама Жиа-хп.

— Сорок тысяч попугаев не смогут действовать синхронно.

— В таком случае, сооружаем инкубаторы, высиживаем двести пятьдесят миллионов какаду и пускаем в распыл всю Гекубу разом!

— Вы лучше меня знаете мощности космоплана, — примирительно сказала Ангам Жиа-хп, — но не забывайте, что доступ к лабораториям и механизмам для вас закрыт. Ида Клэр строго следит за этим.

— Что касается Идочки, — прошипела Лира Офирель, — то я специально для нее выращу в своей каюте чертову дюжину самых убийственных ара.

— Долг наш — прощать ненавидящим нас… — пробормотал капитан. Потом он тряхнул головой, отгоняя опийные пары идеологически вредной литературы, и скомандовал обычным своим голосом: — Отставить террор! Хотя использование попугаев как личного оружия представляет определенный интерес. К сожалению, многотоннажного производства птиц мы действительно не сможем организовать. Зато теперь мы знаем путь…

Резкий стук прервал речь на полуслове.

— Кто там? — согласно инструкции спросил Крыжовский.

Молчание.

— Кто там? — капитан подбежал к двери и выглянул в проход.

Никого.

Стук повторился, за ним последовали еще какие-то звуки, не то смех, не то бульканье. Заговорщики многозначительно переглянулись. Звуки доносились из гузгулатория.

До сей минуты он был темен, недвижен и тих. Чуть слышно мурлыча и пощелкивая, переваривал никому не ведомую информацию. И вот, когда этого уже никто не ждал, на панели гузгулатория праздничными гирляндами засветились огни, звуковые сигналы слились в причудливую, смутно знакомую мелодию, и на словах: «Трусишка зайка серенький под елочкой скакал», легко откинулась массивная крышка, и на фоне опадающей, перепревшей пены появился исследуемый объект.

Одновременно взревел перфоратор выводного устройства, клацнули ряды острейших глоссопетров и принялись откусывать и выплевывать рулоны, неисчислимые километры и гексапарсеки бумаги, испещренные бесценной информацией.

Лира Офирель подбежала к зубастой морде перфоратора, подхватила начало первой ленты и, глядя на просвет, прочла:

— Гузгулаторное исследование опытных объектов. Объект № 1 — носок желтый, нейлоновый (далее именуемый «Носок»). Объект № 2 — субъект в одном желтом носке (далее именуемый «Субъект»).

Объект № 2 прыгал на одной ноге, стараясь натянуть на вторую Объект № 1. Он, речь идет об Объекте № 2, далее именуемом Субъектом, был чист, причесан и свежевыбрит, от него вкусно пахло туалетным мылом и лосьоном «Цветочный». Пестрая ковбойка и простроченные желтой ниткой джинсы составляли его одеяние, если, конечно, не считать знаменитых желтых носков. Субъект из гузгулатория оказался молодым и довольно симпатичным. По его лицу непрестанно блуждала добрая, хотя и несколько рассеянная улыбка.

Завершив свой туалет, то есть объединившись с Объектом № 1, незнакомец обошел всех присутствующих, пожал им руки и, не порадовав никого разнообразием, представился каждому:

— Субъект В Желтых Носках. Очень приятно… — затем осведомился у капитана, где он может остановиться, и, узнав, что направо по коридору каюты от номера семь до пятьсот сороковой свободны, пожелал хозяевам спокойной ночи и с достоинством удалился.

После его ухода Стойко Бруч завладел лентой и продолжил чтение:

— …при анализировании уникального казуса экологического ренессанса неклассическая квантово-релятивистская ретроспекция невозможна без некоторого психологического резонанса, без выявления эмоционального контекста, сближающего актуальный эпилог спинозовской «amor intellectualis» с ее ренессансным прологом, тем беспрецедентным слиянием критериев истины с критериями добра и красоты, которые являлись безальтернативными диспозициями генезиса контампарентной науки…

Лента выпала из ослабевших пальцев Стойко, не ожидавшего, что лишь специально тренированный мозг способен безболезненно воспринимать данные современной науки.

Ангам Жиа-хп приняла ленту и, мгновенно выявив опытным взглядом естествоиспытателя, привыкшего к работе с гузгулаторием, наиболее важные места, во всеуслышание прочла:

— …принудительная надпространственная девитализация и неизбежно связанное с ней появление обширных анаэробно-стерильных областей приводит к локализованному понижению энтальпии метазон и, согласно второму закону Ньютона Пончикова, повышению энтропии, выражающемуся в сапиенс-термической гиперпопуляции…

— С ума сойти! — призналась Лира Офирель.

— Ясно… — протянул Дин Крыжовский и, развернув ясеневое кресло к подчиненным, начал прояснять окончательно прояснившуюся ситуацию. Подчиненные слушали с проясневшими лицами, только в ясных глазах Лиры еще яснело недопонимание.

— Оказывается, мы с вами создали не только Идиных корсаров, но и всю Гекубу. Знайте же, что жизнь есть способ существования пространства. Где некому двигаться, там незачем быть расстояниям. А что составляет девяносто пять процентов мировой биомассы? Астеровирусы! Мы уничтожили практически всю микрофлору целой Галактики! Посудите сами, много ли жизни осталось в пределах нашей ойкумены? Сотни полторы цивилизаций, пяток планет с узкоспециализированной, неспособной к развитию биосферой, да дюжины полторы молодых, развивающихся планет. Это капля в море мертвого, убитого нами вакуума. Страшно вспомнить, сколько килопудов белка сдал на приемные пункты только наш коллектив! А покойные Стриббсы работали еще эффективней! И вот результат: равновесие в природе нарушено, возможно, непоправимо. Мы встретили в космосе астеровирус, сочли его чуждым и вредным и, не раздумывая, уничтожили. Но вместе с астеровирусом мы уничтожили само пространство, получив нечто действительно чуждое нам — Гекубу. Если срочно не принять мер, причем самых радикальных, то мир отныне будет… — капитан метнул взгляд на перфоленту, — лишь эманацией внепротяженной сущности.

— Не надо! — закричала Офирель. — Я боюсь! Я не могу работать без пространства, я же штурман!

— Будем надеяться, что так далеко дело не зайдет, — спешно поправился капитан. — Есть музеи астерокультур, кое-где водятся и дикие астеровирусы. Только бы не спохватились слишком поздно! Если бы у нас было хоть немного астеровирусов, мы бы нанесли удар Гекубе изнутри. Это единственно действенный метод, а все наши планы со стерическим метавытеснением, заменой одного несуществования на другое оказываются лишь симптоматическим лечением.